Жуков. Танец победителя - Сергей Егорович Михеенков
Иероним Петрович Уборевич.
[Из открытых источников]
После 19-го Манычского Жуков побывал и в других кавполках, в конно-артиллерийском и конно-механизированном. Дивизия была большой, пятисоставной, да плюс к этим пяти полкам части и подразделения усиления, огневой поддержки и обеспечения. По армейским меркам – вполне корпус.
Хуже всех дела обстояли в 20-м Сальском Краснознамённом полку. Полк стоял в окрестностях деревни Конюхи в двадцати километрах западнее Слуцка. Эскадроны были рассредоточены вдоль границы в качестве первого эшелона дивизии. Командовал полком Владимир Викторович Крюков. С ним Жуков будет дружить всю жизнь, до гробовой доски.
В соседнем 21-м кавполку Жуков обнаружил относительный порядок. Полком командовал Иван Николаевич Музыченко. Жуков его знал по совместной службе в 14-й отдельной кавалерийской бригаде. Старый боевой товарищ. У них сложатся прекрасные отношения и здесь, в дивизии.
Командиром 23-го кавполка был Леонид Сакович. Командуя 28-й кавалерийской дивизией, он погибнет 27 мая 1942 года под Харьковом в те же дни и в том же окружении, что и генерал Костенко.
Ещё один полк дивизии был механизированным. Детище проводимых в Красной армии реформ и модернизаций. Этим полком, 4-м механизированным, командовал Василий Васильевич Новиков. Впоследствии он станет выдающимся танковым командиром, одним из лучших в годы Великой Отечественной войны. Операции, проводимые его частями и соединениями, будут отличаться стремительностью и дерзостью. Сыновья генерала Новикова – Дмитрий и Юрий – будут воевать рядом с отцом, в 7-м гвардейском танковом корпусе, и со своими экипажами первыми ворвутся в Берлин. В ходе Берлинской наступательной операции корпус будет действовать обходным маневром с юга. Уже во время уличных боёв, когда танки при нехватке пехоты начали один за другим гореть, становясь лёгкой добычей немецких фаустников, генералу Новикову сообщат: «Убит ваш сын, Юрий Новиков…» Обгорелое тело старшего лейтенанта Юрия Новикова привезут на командный пункт. Случится это буквально в последний день боёв.
А дальше будет вот что. Сразу после завершения Берлинской операции выйдет приказ Верховного Главнокомандующего, и генерал Новиков не увидит номер своего корпуса среди частей и соединений, штурмовавших Берлин. Возмущённый несправедливостью, он тут же направит в Москву на имя Сталина срочную телеграмму. Финал её будет следующим: «Я пишу Вам как генерал и как отец, потерявший при штурме столицы Германии сына, тело которого находится на моём командном пункте…»
Как напишут потом историки, «ошибка была тотчас исправлена. Особым приказом Верховного Главнокомандующего 7-му гвардейскому танковому корпусу было присвоено почётное наименование Берлинского».
Всё это будет потом.
Но и тогда, в Белоруссии, Жуков понимал, с какими орлами свела его армейская судьба. Понимал и то, что бардак в дивизии – обстоятельства временные, отчасти даже неизбежные. На новом месте даже ещё такой махиной, как пятисоставная дивизия, обустроиться всегда непросто. Так что полки энергично обустраивались на участке западной границы. Семьи командиров жили здесь же. Дети росли в гарнизонах и военных городках и, охваченные энтузиазмом своих отцов, стремились скорее взрослеть.
Вот как вспоминает тот период жизни семьи Жуковых Эра Георгиевна: «Из конюшен, располагавшихся недалеко от штаба, нас – детей – трудно было «выкурить», хотя, помнится, заходить туда нам не очень-то разрешали. Мы знали всех лошадей по именам, у нас были свои любимцы, которым мы таскали из дома угощение. Всеми силами старались мы помочь красноармейцам в уходе за лошадьми. А уж когда удавалось прокатиться летом на подводе, а зимой на санях, счастью не было конца. До сих пор помню лицо красноармейца, кажется, его звали Василий, который был к нам снисходительнее других и охотно катал нас, когда отправлялся по хозяйственным делам. Лицо у него было чисто русское, всё усыпанное веснушками, волосы рыжие. Он очень любил лошадей и с увлечением о них рассказывал.
…Помню, как однажды на прогулке верхом мой конь что-то заартачился и начал вставать на дыбы. Я испугалась. Отец же, ехавший рядом, совершенно хладнокровно каким-то неуловимым движением схватил коня под уздцы и успокоил его».
Точно так же, хладнокровно и неуловимым движением, Жуков будет выправлять на фронте, казалось бы, безнадёжные обстоятельства. Вдохнуть в дрогнувшие войска уверенность. Возвратить в окопы бегущих. Сломить сопротивление противника на самых, казалось бы, неприступных участках фронта. С целью введения в заблуждение противника, стремительно менять в самые короткие сроки направление действий армий и целых фронтов.
Конечно, не только на дружбе и понимании строилась дисциплина в 4-й кавдивизии. Не только ласковое слово было в ходу, в том числе и у самого Жукова. Умел нажать, умел держать своих подчинённых в напряжении, пока не добивался нужного результата. Мог и налететь коршуном, нагрубить и легко перейти на матерный стиль воспитания, если видел, что обычная педагогика бессильна. Будет за ним это водиться и позже, когда судьба и Верховный Главнокомандующий поставят его командовать фронтами.
3
Однако работа на новом месте была осложнена не только тяготами военной службы.
Разгром Сталиным «правой оппозиции», как лесное эхо, прокатывался по стране – прокатывался и возвращался. И это эхо было запряжено в кровавую колесницу. Исследователи репрессий тридцатых годов утверждают, что в РККА шла война двух кланов: с одной стороны – Ворошилов, Будённый, Шапошников, Тимошенко; с другой – Тухачевский, Якир, Уборевич, Корк, Фельдман, Эйдеман. На первый взгляд, если иметь в виду, что́ за каждой из этих личностей стояло, это была борьба двух концепций строительства Красной армии. Война старого и нового. Схватка косности с прогрессивными тенденциями: дескать, конники схватились со сторонниками моторизации армии. Примитивный и неверный взгляд. Его сторонники отвергают либо намеренно не замечают некую сложность, а именно политическую составляющую схватки Сталина с «левой оппозицией», которая затронула и РККА.
На фоне трудностей, особенно обострившихся тогда, – голод на Украине и в Поволжье, новая волна крестьянских возмущений как следствие ломовой коллективизации, невозможность быстрыми темпами обеспечить деревню тракторами и комбайнами, угроза военного нападения со стороны Франции, Польши и Англии, недостаточные темпы индустриализации и неспособность промышленности выполнить военные заказы, – на этой грозовой волне оппозиция заговорила о смене курса, о необходимости радикальных уступок. Сталин допустить этого не мог. Роль военных в таких шатких обстоятельствах, как правило, становится решающей. В феврале 1931 года Сталин, выступая перед участниками Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности, произнёс: «Мы отстали от передовых стран на пятьдесят – сто лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
На эти десять лет рассчитывали и в Германии. Там, откуда опасности в
