Зодчий. Книга IV - Юрий Александрович Погуляй

Тёмный скульптор снова попытался достучаться до меня, и на миг перед глазами заплясали розовые пятна. Я отбился от атаки попутчика, и в тот момент, когда наши сознания сошлись в короткой схватке, в голове будто выстрелило ясностью и пониманием. Баженов не хотел мне мешать. Он хотел помочь.

Под ногами качнулось рыбье тело. Скверна сомкнулась вокруг меня, но я не реагировал на неё, увлечённый новым знанием. Опустился на холодный склизкий пол, глубоко вздыхая. Потушил все аспекты и закрыл глаза, слушая голос попутчика и понимая его замысел.

А когда открыл их в следующий раз, то увидел перед собой мир идеального материала. Удобного, мягкого. Я поднял руку, и вселенная плоти содрогнулась. Рыба, уже опустившаяся обратно в озеро, дёрнулась от того, что почувствовала изменения. Меня же накрыло осознание простоты и красоты вещей. На лице появилась улыбка. Я понимал, из чего состоит эта тварь. Знал, как разделить её. Как поменять саму её суть, для превращения в необходимый для торжества искусства объект. Мы с Баженовым стали единым целым и творили. Вместе.

Я снова повернул рукой, зачерпывая окружающий материал и меняя его место в поисках лучшего расположения. Сверху раздался треск, и на голову хлынула вода. Меня чуть наклонило из-за рывка чудо-рыбы, потом качнуло, когда она врезалась во что-то.

Плоть твари забурлила вокруг меня, и я врос в неё, закрепившись. Теперь от манёвров чудовища меня только слегка покачивало. Сфера воздуха закрыла пузырём от потоков воды. Я-мы продолжали работу, изменяя суть вещей и создавая объект, который будет восхищать, изумлять и ужасать людей. Я-мы хотели показать его миру. Мы-я понимали, где и что необходимо изменить, для нужного эффекта. Рыба же носилась по озеру и, в конце концов, сама выбросилась на берег. Тело чудовища билось в конвульсиях, разваливаясь на части. Наша воля с хрустом разжала гигантские челюсти, как элемент будущей композиции. Я понимал: для чего это делаю, и испытывал невероятный восторг от того, как оно будет смотреться позже. Собранные в бесполезный клубок внутренности твари гигантским камнем устремились в сторону хвоста, прорывая мёртвую плоть, которая в тот же миг обращалась в новую материю с помощью моего земельного аспекта. Я медленно встал на ноги, до того как тело монстра подо мной окаменело. Вокруг меня бурлила мощь, которую невозможно понять. Невозможно повторить. Настоящее чудо, и так не хотелось, чтобы оно заканчивалось.

Продолжая созидать шедевр, я увидел, как сражается Шустрый, бросивший лук и оказавшийся в одиночку против толп тварей с одним мечом. Парень двигался стремительно, разя налево и направо. Моё сознание было затуманено процессом созидания. Я убирал раздражающие излишества из порождения Скверны, выдернув из плоти мёртвого монстра лишние сгустки, опутанные сетями. Зелёные нити разошлись, потеряв силу после гибели носителя. Два свёртка шевелились в выплеснутом на землю иле и освобождаясь от пут. Напоследок я выдернул из тела рыбы мелкую песчинку, своим синим цветом портящую гамму, и отбросил в сторону.

Земля задрожала. Но мне не было дела до происходящего. Я видел то, как всё должно быть. Как должна выглядеть рыба в идеальном состоянии. Представлял, куда поставлю огромное изваяние, сквозь которое можно будет проехать даже на машине. С меня градом лил пот, тело пронзали волны холода и жара. Я был частью сил, которых не понимал.

Шустрый пал, но уже через мгновение в груду окруживших парня монстров врезались несколько всадников со сверкающим от магии оружием. Осквернённые тела разлетелись в разные стороны, а с севера прибывали всё новые воины.

Когда всё было кончено — в разинутую пасть заглянул Вепрь. Потом он что-то крикнул и поспешил ко мне, но не успел. Силы покинули меня, и я грохнулся спиной на камень созданной мной статуи. Сознание заволокло темнотой.

Первым, что встретило меня после возвращения из беспамятства, было небо. Я смотрел чёрные рваные лохмотья, натянутые на голубое тело. Ветер гнал их прочь, будто невидимый веник сдирал паутину. Вокруг гудели голоса, словно я оказался на ярмарке, а не на берегу озера возле «перестроенной» мной твари.

Мысль придала сил, и я резко сел. Голова тут же закружилась. Вокруг меня бурлила обычная жизнь форта. Я находился за уже знакомой ширмой, в сердце Колодца. Рядом пошевелился Вепрь. Лысый здоровяк выглядел усталым.

— Что с парнями? — спросил я и не узнал своего голоса.

— Хаски погиб, — ответил он хмуро. — У Шустрого несколько серьёзных ранений, но жить будет. Сухой в порядке. Даже удивительно.

— Снегов?

— Пара переломов, ваше благородие. Причём из-за его доспеха. Проломило его, и осколками левую руку и плечо повредило. Оправится. И хуже было.

— Соболезную насчёт Хаски. Он держался молодцом.

Вепрь покачал головой:

— Сам себя спалил. Горячий был парень, сорвался. Сухой мог бы его тоже придержать под водой во время того, как их утопило. Себя и витязя он смог прикрыть. Прикрыл бы и Хаски… Эх.

Я поднялся на ноги, чувствуя приятную расслабленность, как после хорошего секса. Новости печальные, но гораздо лучше, чем ожидаемые.

— Что это было, ваше благородие? — не удержался от вопроса Вепрь. — Что вы сделали с той рыбой? Это не похоже на то, что было прежде.

— У Хаски была семья? — не ответил я.

Лидер охотников сокрушённо вздохнул и кивнул:

— Жена и дочка.

— Сделай так, чтобы они ни в чём не нуждались, — посмотрел я на Вепря.

— Конечно, ваше благородие.

Я подошёл к выходу из импровизированного ограждения, завешенного теперь ещё и тряпками.

— Ваше благородие, — окликнул меня охотник и поднялся навстречу. Протянул мне ладонь, в которой лежал синий кристалл. — Это ваше. Мы нашли возле статуи.

— Отдай семье Хаски, — тихо сказал я.

— Ваше благородие, мы способны помочь членам своей общины. Это слишком щедрый дар, и он не вернёт его семье мужа и отца.

— Не вернёт. Учти, я не пытаюсь купить жизнь твоего человека. Ты сам отец, Вепрь. Должен понимать, что Хаски этого бы хотел. Думаю, он заслужил такого финала. Ведь служил честно всё это время, верно?

— Верно. Но мы можем помочь им, ваше благородие, — продолжил упорствовать лидер охотников. — Вольные не бросают друг друга.

— Сделай, как я сказал. Пусть семья сама решает, что с этим делать.

Вепрь сдался.

Я, чуть пошатываясь, вышел на главную площадь форта.