Зодчий. Книга IV - Юрий Александрович Погуляй

Я улыбнулся:

— Успокой людей, Мстислав. Деньги будут. Артефакты тоже выкуплю. Подготовьте их сейчас, осмотрю и решу, что с ними делать.

— Это… А с госпожой Князевой проблем не будет? Мы, как бы, вроде бы постоянно с ней работали.

— Теперь работаете со мной. Паулина в курсе. У неё хватает забот и без деятельности старьёвщика.

— Это… А вы правда с ней, ну… — он осклабился, — ну…

— Не забывай, Мстислав, с кем ты разговариваешь. Иногда одно слово может разрушить абсолютно всё, — понизил голос я, убрав с лица улыбку. Глебов запыхтел, побледнел и судорожно закивал:

— Простите, ваше благородие.

Демонстрация трофеев началась через полчаса, как раз успел подъехать Гудков с двумя охранниками. Староста Комаровки пока не давал повода для сомнений в себе и поэтому стал моим казначеем. Деньги выдавал из своих средств, получал потом от меня на счёт. Решает многие проблемы налички на фронтире. Убедить сталкеров открыть себе счета в банке мне не удалось. Цивилизация сюда только заглянула. Перед началом торгов я рассчитался с Глебовым, который затем раздал деньги товарищам. Себя, при этом, не обидев. Пока не наглеет, и среди сталкеров не зреет бунт — закрою на такие финансовые решения глаза.

После расчёта мне освободили один из столов на полевой кухне охотников, куда сталкеры притащили барахло, показавшееся мне ценным. Порченое золото я забирал сразу, чтобы потом отправить к себе на склад, где уже хранились обещанные Глебовым богатства. Остальные тонны драгоценного металла, выкупленные с помощью Паулины, таились в непримечательных контейнерах сразу в шести службах платных складов в шести разных городах. Держать такую груду золота у себя мне совершенно не хотелось. Равно как и сильно привлекать внимание.

Чтобы поддерживать сталкеров, я забирал даже откровенный мусор, но за чисто символическую плату. На такие деньги не погуляешь, но зато и не уйдёшь с чувством бессмысленно убитого времени. И ценного, честно, не ждал. Окунинка, куда отправлялись разведчики, ещё до падения Европы было небольшим и небогатым сельским местечком.

Однако жилистый сталкер лет двадцати, с выпученными голубыми глазами, смог меня удивить. Он, явно стесняясь, подошёл к столу последним, после чего полез в поясную сумку, откуда вытащил замотанную в тряпку вещицу. Положил передо мной и бережно развернул. Находкой оказалась массивная пряжка ремня в виде головы лошади. Металл переливался на солнце голубым цветом.

Первое правило при торговле: не показывай свою заинтересованность. Делай вид, что тебе ничего не нужно, так больше заработаешь. Но мы не на рынке, и это мои люди, пусть и опосредствованно.

— Ого, — только и сказал я.

За спиной парня застыли товарищи сталкера. Такой реакции никто из них от меня не видел. Даже Глебов заинтересовался происходящим. Я коснулся пряжки рукой, и по телу прошла дрожь от чуждой магии. Магии, которой я не владею. Какое занятное совпадение. Удивительный сплав металла с голубым отливом, очень тонкие линии на рисунке. Находку приятно было просто держать в руках.

— Заберу за пятьсот рублей, — навскидку посчитал я. Глаза парня выпучились ещё больше. Выше пяти никому сегодня не перепадало, и то всё, что они притащили, я, скорее всего, просто выброшу. Ну, разумеется, кроме порченого золота.

— Идёт? — поднял я взгляд на юношу. Тот лихорадочно закивал, хотя кто-то за спиной шикнул, чтобы парень просил больше.

Когда сталкер получил сумму, отсчитанную вежливым Гудковым, то с неверием обернулся на товарищей.

— Проставляешься! — хохотнул тот, кто советовал брать больше.

— Не-не, — замотал головой парень. — Мамке отдам.

— Лёша, в уме ли ты? Такие деньжищи требуют проставы.

— Мама — это святое, — одёрнул коллегу Глебов. — И пить здесь запрещаю.

Я поднялся из-за стола, кивком попрощавшись со сталкерами. Заглянул в центр Колодца, огороженного по моей просьбе от общего пространства досками. Сел посреди него, погрузившись в медитацию. Очутившись в потоках сил, я осторожно проверил свой контур земельного аспекта. Надрыв оказался больше, чем мне думалось изначально, но меньше, чем мог бы быть на самом деле. Сейчас от земли я ничего получить не мог. Вообще. Словно самый обычный человек.

Ладно, это потребует некоторых вливаний и само не рассосётся. Однако вопрос вполне решаем. Я вышел на улицу, наслаждаясь жизнью форта. Люблю, когда бездушные здания обрастают мелочами, даже если хозяева строения используют его не совсем так, как планировалось. Снегов ждал у входа в деревянную конструкцию. Я встал рядом с ним и протянул витязю пряжку с лошадиной головой. Цокнул языком мохнатому псу, трусящему мимо. Зверь повёл ушами и завилял хвостом.

— Боюсь, не понимаю вас, ваше благородие, — отреагировал воин.

Я потряс рукой, мол, забери. Витязь подставил ладонь. Через миг после того, как пряжка оказалась в крепкой руке воина, Снегов выдохнул, будто в холодную воду встал.

— Надеюсь, вы носите ремни, Станислав Сергеевич?

— Усилитель дара Умения! Я видел такой только единожды, у одного княжеского сыночка. Чары на Умения же почти не садятся ни на что, — Снегов улыбнулся так, будто его пришла забирать мама из садика, и при этом принесла с собой игрушку, о которой витязь так долго мечтал. — Буду говорить прямо, Михаил Иванович, такую вещичку я готов носить на шее. Но я не могу взять её. Я же знаю, сколько она вам стоила.

Он протянул её обратно, на мгновение задержавшись. Витязь ощутимо боролся с нежеланием расставаться с пряжкой. Я помотал головой, отказываясь:

— Станислав Сергеевич, я вкладываюсь в собственную безопасность, чтобы мы не сошлись на приемлемой смерти в один день, как вы недавно сказали. В моих интересах ситуация, когда мои враги умирают от вашего топора чуточку раньше, чем успевают до меня добраться.

— В целом, с этим артефактом я могу организовать подобный исход чуточку лучше, — не стал сопротивляться витязь. — Правда, не уверен, что смогу отбить летящий в вас снаряд. Но шансы на это значительно выросли.

— Вот и славно. А теперь давайте возвращаться. Мне надо в город. Заедем в Томашовку, переоденемся, загрузим машину и…

— Стой падла! — заревел мужской голос. Завизжала женщина, с грохотом упало что-то большое на камни.

— Папа! Не надо!

— СТОЯТЬ!