Жуков. Танец победителя - Сергей Егорович Михеенков
Убывшего в распоряжение Рязгубвоенкомата курсанта т. Жукова Георгия (старшина 1-го эскадрона), откомандированного за нарушение воинской дисциплины, исключить из списков Курсов курсантов 1-го эскадрона с 29 июля, провиантского, приварочного с 31 июля, чайного, табачного, мыльного с 1 августа и денежного довольствия с 1 июля…»[12]
Что произошло дальше, тоже неизвестно. Но уже через неделю начальник курсов сменил гнев на милость и, как можно предположить, в связи с изменившимися обстоятельствами издал другой приказ, по сути своей отменяющий первый: «…прибывшего из ГУВУЗа для окончания курса старшину курсантов т. Жукова Георгия зачислить в списки курсантов 1-го эскадрона с 5-го августа, провиантское, приварочное, чайное, табачное, мыльное с 1 августа и денежное довольствие с 1 июля с.г.».
Среди курсантов Жуков выделялся опытом и великолепными кавалерийскими навыками. Неплохо владел винтовкой и приёмами штыкового боя. В седле держался так, что ему могли позавидовать потомственные казаки. Хотя посадка была не казачьей. Когда вскакивал в седло, конь и он мгновенно становились одним существом. И курсанты, и преподаватели буквально любовались его выездкой. Владеть своим телом ему помогали навыки танцора. Движения, ритм, чувство коня как партнёра в сложном танце. А сабельный бой – танец сложный.
8
Юг России всегда был проблемой для центральных губерний и областей, и особенно для столицы. К лету 1920 года обострилось положение именно там. Белые, понимая, что затяжные позиционные бои постепенно истощают их силы, а значит, ведут к неминуемому поражению, предприняли отчаянную попытку вырвать инициативу из рук красных. Штаб генерала Врангеля разработал операцию, которая коренным образом должна была изменить ход всей Гражданской войны в России.
Из Крыма на Кубань выступила так называемая Группа особого назначения: около восьми тысяч человек при двенадцати орудиях, ста двадцати пулемётах. Группу поддерживал отряд броневиков и авиаотряд – восемь аэропланов. Этим особым корпусом командовал генерал С. Г. Улагай[13].
Улагаевскому десанту на первых порах сопутствовал некоторый успех. Но уже скоро продвижение его застопорилось частыми контратаками красных. Улагай рассчитывал на то, что занятые им казачьи станицы начнут массовую мобилизацию и существенно усилят его корпус. Некоторая часть казаков, настроенная антибольшевистски, действительно встала под знамёна белых. Но массового восстания против Советской власти, на что рассчитывал штаб барона Врангеля, не произошло.
Красная армия к тому времени была уже достаточно сильна, располагала большими мобилизационными резервами. Корпусу генерала Улагая дорогу в центральные области Советской России заступили срочно переброшенные на юг части и соединения. Среди них была и 2-я Московская курсантская бригада. Её составили курсантские батальоны, прибывшие в Москву из Твери, Рязани и других городов. Костяк составляли слушатели различных курсов, находившихся в самой Москве и ближнем Подмосковье.
Из «Воспоминания и размышлений»: «В середине июля курсантов спешно погрузили в эшелоны. Никто не знал, куда нас везут. Видели только, что едем в сторону Москвы. В Москве курсы сосредоточили в Лефортовских казармах, где уже были расквартированы тверские и московские курсанты. Нам объявили, что курсы войдут во 2-ю Московскую бригаду курсантов, которая будет состоять из двух пехотных полков и одного кавалерийского. Бригада будет направлена на врангелевский фронт. Мы получили всё необходимое боевое снаряжение и вооружение. Экипировка и конская амуниция были новые, и внешне мы выглядели отлично.
В Москве у меня было много родственников, друзей и знакомых. Хотелось перед отправкой на фронт повидать их, особенно ту, по которой страдало молодое сердце, но, к сожалению, я так и не смог никого навестить. Командиры эскадрона, часто отлучавшиеся по различным обстоятельствам, обычно оставляли меня, как старшину, за главного. Пришлось ограничиться письмами к знакомым. Не знаю, то ли из-за этого, или по другой причине, между мной и Марией произошла размолвка. Вскоре я узнал, что она вышла замуж, и с тех пор никогда её больше не встречал».
Такие раны заживали трудно и долго.
Мария – это вовсе не та, которая совсем недавно выхаживала Жукова в лазарете, не «гимназистка» Волохова, а другая, таинственная Мария, хозяйская дочь из московского дома, где он когда-то, в другой жизни, когда работал у дядюшки в скорняжной мастерской и магазине, снимал комнату.
Похоже, что пока на любовном фронте Жуков терпел поражение за поражением. Вначале Нюра Синельщикова из Стрелковки, а теперь Мария, которую, как ему тогда казалось, он тоже нежно любил. Нюра полюбила другого. Что ж, так бывает. А вот на Марии он мог бы жениться. Если бы с фронта вернулся прямо к ней. Если бы устроился куда-нибудь на работу. И пошла бы спокойная московская жизнь…
О той же, случайной Марии, «белой голубке» с васильковыми глазами, он начал уже забывать.
Судьба уже несла, уносила его к своим берегам, глубоко прорезая тот предначертанный, единственный путь, всё остальное делая второстепенным, незначительным.
В тот раз с московской роднёй повидаться не довелось. Военная служба – это, кроме всего прочего, ещё и лишения. Лишения, основанные на добровольном отказе от многих благ, уз и желаний.
О судьбе старшего брата к тому времени он уже знал из писем Михаила-младшего. За Сашку он уже отомстил и ещё будет мстить и мстить. Михаил продал своих скакунов и тоже призван в Красную армию. Где-то воюет.
Что касается новенького обмундирования, то стоит упомянуть, что с московского склада курсантам выдали добротные галифе красного цвета. И с ними у Жукова будет связано многое.
9
В начале августа 1920 года сводный курсантский полк сосредоточился под Екатеринодаром. Почти сразу он вступил в бои. Вначале, как всегда это случалось, в степи схватывались боевые охранения – разъезды до двух десятков с обеих сторон. Потом эскадрон съезжался с казачьей сотней, оставлял в ковылях с десяток-другой порубанных тел и разъезжался, ведя в поводу трофейных низкорослых казачьих коней. Полк занял оборону в районе станиц Урупской, Бесскорбной, Отрадной, Степной.
После нескольких серьёзных боёв Улагай почувствовал силу красных и, потеряв надежду быстрым ударом прорубиться сквозь их плотные ряды, повернул обратно в Крым. На фронте наступило полное затишье. Курсантов сняли с позиций и направили в Армавир. Боевая задача была успешно выполнена. Курсанты тут же по прибытии в Армавир приступили к выполнению другой. Время уплотняло задачи и сроки их выполнения. В Армавире у курсантов приняли экзамены и тут же зачислили командирами взводов в 1-й кавалерийский полк 14-й отдельной кавалерийской бригады, дислоцированной в окрестностях города. Бригада занималась ликвидацией остатков улагаевских отрядов, появлявшихся то там, то здесь. Один из полков был направлен для преследования основной группировки генерала Улагая. Жуков в него не попал. А вскоре пришло известие:
