Чеченские и ингушские народные сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки

По совету коня Ахмет разлил молоко в два кувшина.

— А какие слова произносить? — спросил он у коня.

— На это молоко никакие слова не действуют. Мы поступим по-другому: отдадим один кувшин мужьям старших дочерей царя, а сами опередим их, и ты всё откроешь царю. Дальше откладывать нельзя, потому что в четвёртый раз ты меня вызвать уже не сможешь.

Семь дней они летели обратно, а на восьмой спустились на землю и увидели зятьёв-князей. И на третий раз знатные родичи не узнали Ахмета.

— Откуда едешь, славный джигит? — спросили они.

— Ездил искать дикую буйволицу. Нашёл её и везу молоко. Ходит молва, что молоко это целебнее всех лекарств на свете.

— Продай ты нам, джигит, это молоко. Без него нашему царю не подняться. Все лекари и мудрецы так объявили.

— Раз вы так преданны своему царю, отчего не помочь вам. Возьмите половину молока. Денег мне с вас не нужно. Но каждый из вас должен разрешить мне стегнуть себя по спине.

Князья так обрадовались, что на этот раз и раздумывать не стали. Только перемигнулись: «Что за чудаки нам попадаются на пути! Пусть стегнёт нас по разу — здоровью нашему это не повредит, о позоре же никто и не узнает». Сняли черкески, и Ахмет стегнул кнутом сначала одного по спине, потом другого. Затем отдал им один кувшин, а сам вскочил на коня и помчался прямо к царю. Князья далеко отстали. У дворца Ахмет слез с волшебного коня, распрощался с ним и сказал стражникам царя:

— Пропустите меня к царю. Я привёз для него лекарство. В этом кувшине молоко дикой буйволицы с седьмого дна морского!

Стража посторонилась: как не пропустить человека в знатной одежде, при золотом оружии, да ещё с лекарством для царя?

Ахмет вошёл к царю, подал ему кувшин. Царь выпил молоко и сразу встал с постели, будто и не хворал никогда.

— Кто ты, славный джигит? Чей ты сын, откуда приехал? Будь моим гостем! — засуетился он.

— А ты приглядись получше.

Царь пригляделся и узнал Ахмета.

— Вот ты кто! Может, ты подстерёг на дороге моих любимых зятьёв и выкрал у них молоко?

А в это время мужья старших дочерей как раз подъехали к дворцу.

— Вон они, любимые твои зятья, — сказал Ахмет. — Вели позвать их сюда.

Царь ничего не мог понять, но сделал так, как просил Ахмет. Позвали князей. Они, торопясь, протянули было кувшин царю, но заметили Ахмета и смутились.

— Вот так было три раза, — повернулся Ахмет к царю. — Я давал им лекарство, а они приносили сюда и отдавали тебе, будто сами его добыли. Если не веришь, вели им плечи и спины обнажить. Пусть все увидят на них рубцы от моего кнута. За удар плетью князья получали у меня лекарство для тебя.

По знаку царя с князей сняли черкески. Все увидели на спине и плечах по три красных рубца: один за львиную печень, второй за молоко косули и третий, самый заметный, за молоко дикой буйволицы.

— Видишь теперь, какой ты несправедливый? — сказала в сердцах жена царя. — Младший зять тебя от смерти спасал — ты же его в телятнике держал. А старшие чужими трудами во дворце держались!

И тут, наконец, царь решился поступиться саном своим: он признал Ахмета зятем, решил взять его во дворец, полцарства ему отдать. А зятьёв, которые обманом жили, прогнал прочь.

Но Ахмет не пожелал во дворце жить.

— Не нужно мне полцарства, не хочу я милостей твоих, — сказал он царю. Взял жену, посадил с собой на коня и поехал в родные края.

Верные друзья Мовсур и Магомед

Однажды Мовсур вернулся с пастбища очень усталый и поспешил лечь спать. А во сне он увидел, будто красавица Жова́р, дочь князя Мусы, который жил в трёх месяцах пути от их аула, назначила день и сказала: «Если ты сможешь добраться ко мне, то в этот день я уеду с тобой». Мовсур вскочил, словно подстреленный олень. Было ещё темно. Прошли только две части ночи, начиналась третья. Ночные звёзды разбегались в разные стороны, уступая небо предутренним звёздочкам.

«Что за сон мне приснился? — думал Мовсур. — Не может быть, чтобы в этом не было правды. Я должен разыскать дочь князя Мусы — иначе мне и джигитом называться нельзя».

До рассвета он уже не сомкнул глаз. Мать заметила, что он мало спал, но не стала ни о чём расспрашивать. Она только сказала:

— Сегодня я присмотрю за скотом. А ты можешь проведать своего друга Магомеда.

— Хорошо, я поеду к Магомеду, но, если не вернусь ни сегодня, ни завтра, ты обо мне не беспокойся. Знай, что я отправился в дальнюю дорогу, — ответил Мовсур матери.

Он оседлал своего коня и поехал к другу. Дети бежали за ним и кричали:

— Мовсур едет к Магомеду!

А те, что жили рядом с Магомедом, подбежали к его окну и крикнули:

— К тебе едет Мовсур!

— Ассалам алейкум, Магомед! — сказал Мовсур.

— Ва-алейкум салам! — отвечал Магомед.

Он помог другу сойти с коня, повёл его в дом, угостил. Потом Мовсур сказал:

— Приехал я звать тебя в путь-дорогу. Если согласен, то седлай коня, и мы поедем!

Магомед не спросил Мовсура, «куда мы едем», и Мовсур не сказал Магомеду, «едем туда-то и туда-то». Они выехали и пробыли в пути восемьдесят семь дней и восемьдесят семь ночей. Восемьдесят восьмой вечер застал их в густом лесу. Уже стемнело, когда они выехали на узкую тропинку. Тропинка привела их к чьей-то коновязи. Рядом из-под земли валил дым. Друзья слезли с коней, привязали их, подошли к тому месту, откуда валил дым, и заметили там ступеньки, ведущие в подземелье. Спустились вниз и очутились в просторной комнате. Людей в комнате не было; но посредине стоял стол, уставленный разными блюдами, из которых поднимался пар.

Ни Мовсур, ни Магомед не спросили, «что это такое». Они сели за стол, поели и легли спать. Прошло немного