Леонид Брежнев. Опыт политической биографии - Виктор Деннингхаус

челюсть и т. п. Днепропетровский историк Геннадий Цурканов, к примеру, утверждал, что Брежнев еще в ранней молодости сменил «большинство собственных зубов на металлические». По его версии, перед войной известный днепропетровский «зубник», «еврей – золотые руки», поставил Брежневу «пожизненные» протезы, каких «не было ни до, ни после». Однако осколок от немецкого снаряда вдребезги разнес Брежневу челюсть, отсюда и появился его «предательски дребезжащий тембр»[1396]. Интересно, что слухам о ранении Брежнева в челюсть верил не только простой народ, но и кремлевская верхушка, в частности, член Политбюро ЦК КПСС Виктор Гришин.

Алексей Дойников, главный зубной врач 4-го управления Минздрава СССР в 1953–1984 гг., защищая отечественную стоматологию, утверждал: «Брежнев был довольно капризным и требовательным пациентом. У него наблюдалась сложная патология, связанная с перенесенным в шестидесятые годы инфарктом, а позже и микроинсультом. Именно по этой причине его речь была не очень внятной, а совсем не из-за “плохих протезов”». «Частичный паралич языка» и «патология дыхательной системы», по мнению Дойникова, являлись основой неправильной дикции Брежнева, который после перенесенных болезней «говорил с опаской, берег здоровье»[1397]. По его словам, Брежнев, в отличие от своих ровесников, сумел сохранить почти все собственные зубы, ему не хватало только четырех. Вместе с тем генсеку не нравились несколько «передних коронок на верхней челюсти», которые и попытались ему заменить стоматологи 4-го управления. «А съемных протезов ему никогда не ставили, он имел свои зубы, – заключал Дойников. – Мы пробовали переделывать ему шесть коронок переднего ряда, приглашали консультантов из Германии, но их коронками из новомодной тогда металлокерамики он остался недоволен – “мешают своей толщиной”. Тогда решили поставить керамические коронки, повторив по форме давно сделанные из пластмассы, и к ним Брежнев с большим трудом стал привыкать» [1398].

Записка Л.И. Брежнева послу СССР в Германии В.М. Фалину с просьбой передать охотничьи трофеи немецким врачам

Октябрь 1974

[РГАНИ. Ф. 80. Оп. 1. Д. 1153. Л. 33–33 об.]

Данное утверждение несколько расходится с высказыванием зубного специалиста из ФРГ Петера Хуга, благодаря своим связям в Кремле активно внедрявшего в 1970-х гг. в СССР стоматологические материалы, зубную технику и технологии с Запада. «У Брежнева была сложная болезнь, – заявлял Хуг в одном из своих интервью, – у него шло изменение твердых и мягких тканей челюсти. Советские врачи, лечившие его по устаревшим методикам, этот дефект устранить не могли, [так как] ставили зуб посередине альвеолярной кости, вместо того чтобы ставить его на то место, где он был раньше». Специалисты из ФРГ, напротив, с успехом укрепляли зубы на их «родных» местах. «У Брежнева до нас был протез, но он очень плохо сидел», – утверждал Хуг. Поэтому, «когда Леонид Ильич говорил, ему приходилось языком протез поддерживать, чтобы он не падал. И возникали проблемы с речью, шло постоянное жонглирование языком. Отсюда и цокающие звуки. А надо было сделать так, чтобы протез плотно присасывался, чтобы его трудно было даже снимать».

Как бы там ни было, но факт остается фактом: чем больше советских и зарубежных стоматологов занималось лечением брежневских зубов, тем хуже становилось общее состояние генсека, выражавшееся не только в плохой дикции, но и в его постоянной раздражительности и нервозности по отношению к близкому окружению, при подготовке и проведении заседаний, принятии важных политических решений. Проблемы с речью, по словам Александрова-Агентова, «очень мучили [Брежнева], действовали на его самолюбие»[1399]. Сделанный по последнему слову техники, с самыми современными материалами «съемный бюгельный протез» из Западной Германии Брежневу тоже не понравился. «Необычайно легкий и ажурный [протез], – вспоминал Дойников, – Брежнев <…> отверг, указывая на “тяжесть” и “множество крючков”»[1400]. «Немцы предложили оригинальные облегченные изделия из специального сырья, – отмечал Владимир Медведев, – работали тщательно. Однако проходила неделя, другая, примерки не удавались»[1401].

Зубные врачи из ФРГ были вынуждены не раз приезжать в Москву для очередной подгонки и примерки протеза. Брежнев обхаживал иностранных специалистов как мог: приглашал на охоту, отправлял им в Германию охотничьи трофеи, делал дорогие подарки. Так, понравившуюся одному из врачей голубую ель в Завидове просто выкопали и «вместе с комлем земли» отправили в ФРГ[1402]. В начале октября 1974 г., по личному приказу Брежнева, самолетом были переправлены в Германию охотничьи трофеи западногерманских стоматологов, «в ящиках в замороженном виде», по всей видимости, кабанов, отстрелянных ими в Завидове. «Прошу организовать их получение и срочно вручить докторам Озин[г]у и Якобу с тем, чтобы они не испортились и [передать] мои им приветы», – требовал Брежнев в своем послании Валентину Фалину, советскому послу в Бонне[1403]. Спустя несколько недель Брежнев вновь направил личное письмо Фалину с просьбой еще раз переговорить с врачами по вопросу доработки и подгонки его зубного протеза: «Валентин Михайлович, прошу передать врачам, что я жду их с надеждой на успех дела – мне очень трудно передать ощущение во всех деталях от того, что я испытываю от ношения оставленной модели. В целом хотелось бы, чтобы она была легче – особое неудобство я испытываю в местах соединения модели с моим мостом – выпирание моих крайних зубов создает неприятное ощущение для языка»[1404]. 23 октября 1974 г. спецгрузом в Бонн в подарок Фалину была отправлена туша кабана, лично подстреленного Брежневым, а двум зубным врачам – по охотничьему ружью[1405].

Стоматологам удалось убедить Брежневу, что регулярное курение раздражает слизистую оболочку рта и мешает правильному креплению протеза. Желание справиться с приобретенным дефектом было у Брежнева настолько велико, что в 1975 г. заядлый курильщик совершенно отказался от табака[1406]. «В 70 с лишним лет бросить курить, – замечал Михаил Косарев, личный врач Брежнева, – на это надо иметь мужество, иметь большую силу воли»[1407]. Однако отказ от табака усугубил другую проблему: Брежневу, который всегда боролся с бессонницей и психическими нагрузками с помощью сигареты, осталась единственная возможность снимать ежедневные стрессы – снотворное.

В своем интервью с Пьером Дюраном, которое состоялось в октябре 1971 г., Брежнев сетовал только на одну-единственную, тяготившую его болезнь – бессонницу. «Единственное лекарство, – выделил Дюран в своем интервью, – которое он [Брежнев] лишь изредка принимал в своей жизни – снотворное»[1408]. Одними из главных причин бессонницы были постоянные стрессы и проблемы, груз ответственности и редкий отдых. Нередко Брежнев уезжал из Кремля в час ночи, а рано утром уже встречался с иностранными гостями или выступал с речью. Моментально уснуть и забыться от всех накопившихся за день проблем