(Не)Мой (Не)Моя - Оливия Лейк
— Яна, я хотел обсудить поездку в августе с Ромой, — Мир сам продолжил разговор. — Мы можем встретиться? Ты свободна? — последнее почти шепотом.
— Да… — зубами вцепилась в кулак. — Давай на следующей неделе… — надеялась, что не слышно, как меня разрывало.
— Яна… — хрипло и как-то важно… Меня физически затрясло. — Я очень хочу тебя увидеть. Я не мо…
Я сбросила, не дослушав. Да, вот так. Потому что это уже не имело смысла. Даже если бы я не ушла тогда. Даже если бы Мир прочитал и ответил взаимностью на мое признание. Даже если бы мы сейчас были рядом… Я беременна и отец не он. Нас ждал конец в любом случае, но тогда было бы невыносимо больно. Просто до смерти. А сейчас… Мирослав снова звонил мне. Я отбила вызов, потому что не смогу произнести вслух ровно и спокойно, что все бессмысленно.
Я : Не нужно. Мы просто родители
Отправила и смотрела. Ждала. Сообщение моментально было прочитано. Я видела, что абонент писал, потом останавливался, все замирало, потом снова печатал и снова молчание, затем по кругу и…
Мирослав : Извини, Яна……………………………………..
И много-много точек, словно это сердечный ритм, который на абсолютном нуле. Когда сердце больше не бьется. Это все. Это смерть. Я разрыдалась…
Успокоиться удалось не сразу, но я все же начала готовить ужин. Аня с Ромой через час вернуться с прогулки, нужно накормить сына и няню. Чтобы отвлечься, решила, что пора сходить к какому-нибудь толковому финансисту и полностью погрузиться в свои финансовые дела: планировать бюджет и правильно распределять денежные потоки. А еще решить… Как жить дальше в сложившейся ситуации: способна ли я на радикальные меры, чтобы облегчить жизнь? Жизнь… Кто имел на нее право? Может, арбузное зернышко? Не знаю. Не знаю!
У меня было четыре недели, чтобы взвесить все «за» и «против» — это много. Казалась бы, все просто: отца этого ребенка я не любила, у меня уже есть сын, срок слишком маленький, чтобы считать прерывание убийством. Но… Я еще молода, но окажусь пустой. Возможно, мои страхи и сомнения могли показаться мелочными и недостойными, но они были. Я женщина и моя сущность за жизнь, а не смерть.
— Мам, — Рома дернул за рукав, — твой ход.
Мы перед сном решили сыграть в шашки, но я абсолютно не могла сосредоточиться. Мысли о другом. Что я Роме скажу? Откуда у меня малыш взялся? Хочет ли он вообще быть старшим братом? Прошло три дня, а я так ничего и не решила. Вообще.
— Вот, походила, — вымученно улыбнулась. Прелести первого триместра уже доставляли дискомфорт: подташнивало перманентно, только вода с лимоном помогала. — Водички попью и вернусь, — поднялась с дивана.
Голова закружилась резко, а низ живота загорелся яркой вспышкой боли. Меня скрутил спазм, а ноги подкосились, последнее, что услышала это Рома:
— Мама! — испуганно, высоко, громко, потом ничего. Я качалась на волнах чего-то вязкого и теплого. Кажется, это кровь…
Глава 35
Мирослав
Я медленно, с каким-то сиплым свистом выдохнул и отложил телефон, сдерживая желание шваркнуть его о стену. Это ничего не даст и ничего не изменит, кроме краткого мига удовлетворения собственной бессильно ярости.
Мы просто родители…
Яна снова напомнила мне об этом. Она держала свое слово: когда мы расставались так и сказала — мы родители Ромы навсегда, но наше время ушло… Это было неприятно слышать тогда, но как же невыносимо больно осознавать сейчас!
Почему, разводясь, подписывая официальную бумагу, мне свято казалось, что это все понарошку, дурацкая шутка, баловство. Думал, что можно будет отыграть назад. Что Яна никогда не исчезнет из моей жизни, как женщина. Она самая постоянная величина, неизменная и точная.
Да, я всегда был уверен, что Яна — моя и навсегда останется таковой. Я был единственным мужчиной, которого она любила той самой женской любовью. Поэтому верил, что она всегда будет любить только меня.
Нет, не будет. Уже не любит. ЯНА МЕНЯ НЕ ЛЮБИТ.
Я понимал почему и дело не в Лике и ситуации, которую создал из-за нее в собственной семье. Уж точно не только в ней. Просто я трус. Ссыкливый мужичок. Я боялся, реально боялся услышать от Яны, так, чтобы глаза в глаза, что она, женщина, единственно любившая меня просто за то, что я есть, больше не любит и не нуждается во мне. Пришел другой, Каминский, блядь, (пусть он усрется навсегда!), и, пока я сиськи мял, забрал ее себе. Правильно. Ибо нехер яйца в кулачке держать! Ну зачем я Яне весь такой страдающий, рефлексирующий, сомневающийся?! Гребаный идальго Дон Кихот, рыцарь, бля, печального образа! Я и себе опротивел за эти четыре недели, что уж о ней говорить. Яна — умница, научилась избавляться от не нужного, безжалостно и беспощадно. Тот, другой, научил. Бывшие привязанности должны оставаться в прошлом. В этом ведь суть пресловутых гештальтов?
А я… А я сейчас сидел в своем роскошном кабинете, у меня не было проблем в бизнесе и нужды в деньгах, но были дети, дом и даже собака, а еще много-много деревьев — весь Петербург засадить хватит! Вроде как заповедь настоящего мужчины «построить дом, посадить дерево и родить сына» выполнил, но мне было одиноко. Совсем. Дом полон призраков прошлого, Ромка и Николь любимы, но это другая любовь, работать круглые сутки нереально, хотя иногда приходилось, чтобы занять голову и не вспоминать. Мне даже секса не хотелось. Вообще. Даже тупо в душе передернуть. Полный ахтунг, апатия восьмидесятого уровня, лежачий полицейский. Губику только вот спасибо: он выбрал меня главной мамкой и ночевал исключительно у меня на подушке. Это заставляло улыбаться.
Я тебя люблю…
— Я тоже тебя люблю, — открыл мессенджер и снова написал. Мы говорили с Яной не больше минуты, и я хотел сказать, потом написать: стирал признание и снова печатал — сколько раз? Кажется тысячу, но… Я снова струсил.
Отбросив телефон, откинулся в кресле. Мне ведь никогда не приходилось чего-то или кого-то добиваться, превозмогая себя, сбивая колени в кровь, отдавая все за вожделенную мечту. Мне везло с рождения: семья обеспеченных и уважаемых в городе людей (с ебанцой, но кто без
