(Не)Мой (Не)Моя - Оливия Лейк
— Ты сегодня к матери? — спросил, расправляясь с омлетом. Николь вяло пожала плечами, прежде чем спросить:
— Ты отвезешь?
— Ром, ты же просил яйца, — обратился к сыну, припарковав ее вопрос. — Почему не ешь? — ну взрослый, а размазал желток по всей скатерти.
— Не хочу в садик, там скучно.
Я вздохнул глубоко про себя. Началось в колхозе утро. Я их два дня выгуливал максимально — конечно, теперь везде будет скучно. Особенно с утра пораньше!
— Так, дети, — наградил каждого строгим взглядом, — давайте без нытья. Иначе в следующие выходные будем грустить дома. Неделю трудимся, в выходные гуляем.
— Я хочу трудиться! — ответственно заявил Рома. — Можно к тебе на работу?
— И я хочу на работу! — воскликнула Николь. — Вместо школы.
Ей я просто ответил нет, а сыну:
— На работу, конечно, можно, только твоя мама мне голову оторвет. Ну и как мне жить без головы? — состроил гримасу.
Дети рассмеялись. Я отправил Ромку мыть руки, выходить уже нужно, и взглянул на дочь.
— Олег отвезет, если вы с матерью договаривались.
В их отношения я не лез, не контролировал, не вмешивался. Они сами договаривались, а водитель доставлял и забирал. Да и было это раза три, вроде. Я не мог оградить дочь от всякого дурного влияния: это то, что преследовало нас по жизни. В школе, на улице, в телевизоре и интернете. И в семье. Такое тоже случалось.
Я пытался направлять Ники, но выводы она должна делать сама. Она уже понимала, что такое хорошо и что такое плохо. Лика — ее мать, и если она нужна моей дочери, то кто я такой, чтобы обрубить их общение полностью? А дальше: что вырастет, то вырастет. Мое же. В любом случае рядом буду — отец.
— Я хотела бы с тобой… — вздохнула.
Я отложил приборы. Наверное, пора быть до конца честным и не щадить чувства Ники в ущерб моим и здравому смыслу. Неужели она ещё надеялась, что мы с Ликой…
— Ники, я не хочу видеть твою мать. Я не хочу с ней общаться. Не хочу, чтобы она снова была в моей жизни. Я не люблю ее.
Дочь просто смотрела и хлопала большими голубыми глазами.
— Лика — твоя мама, но для меня — никто, что бы она тебе ни рассказывала.
— Мама не говорила…
— Николь, не нужно больше лгать мне, — прервал нетерпеливо. — Я примерно представляю, какие слова она нашла для тебя и как вызвала нетерпимость к Яне… — закончил тише.
— Больше мама не говорила, — вяло возразила Ники. — Мы с ней мало общаемся теперь. Наверное, я не поеду к ней сегодня.
Мне стало грустно. Печально, что моей девочке не очень-то повезло с родителями. Я старался, но понимал, что во многом брал только финансовыми возможностями. Теперь я сильно сомневался, что без них они любили бы меня. Что меня в принципе без денег любили бы… Способен ли я привить детям понятие о добром, чистом, вечном?
— Ты прости меня, Ники, — взял худенькие ладошки в свои. — Я виноват, что ты оказалась втянута в игры взрослых. Ромчик, — улыбнулся, видя, как сын бежал к нам через гостиную, — меньше, его не так вовлекли, а ты… Это моя вина. Прости…
Вечером я задержался на работе до поздней ночи. Проблемы были, да. Мы со Святославом много лет работали в команде: он огнем и мечом, грубой силой, напором из монолитной горы высекал форму, а я шлифовал, придавал очертания, смазывал и заставлял механизм работать. Теперь я был один. Некоторые особо амбициозные конкуренты решили, что меч в моей руке не удержится. Считали меня чистоплюем. Я не любил применять силу там, где можно решить все договором. Это современно и правильно, но это не значит, что я никогда и никому не отрубал руки. Это же Расчленинград, мать твою!
— Какие новости? — Руслан вернулся из Москвы. Был на переговорах с Самойловым.
— Готов выдать свою крысу, — Рус сел напротив и взял кусок остывшей пиццы, — в знак доброй воли и готовности к сотрудничеству.
— Мутит он что-то, — я зевнул. — Но это лично с ним решу. Я позвоню и дам добро, дальше будем смотреть.
Что-то много всего решить необходимо, и все срочно, еще и в Мариинском в пятницу появиться нужно. Закрытая премьера, после — банкет, приветственное слово с меня. Мы реконструкцию оплатили, нужно срывать аплодисменты.
— Не хочу идти, — пожаловался Руслану. Он должен быть за моей спиной, безопасность. Нянька. Кому плакаться, как не ему? — Одному нельзя, пары нет, брать кого попало… — покачал головой. — С матерью, что ли? — на Руса взглянул.
Она же потом меня затюкает своим «я была права, как всегда», и совершенно неважно, что права мама бывала крайне редко.
— Хороший эскорт? — предложил Руслан. — Чистая девочка. Нигде не засвеченная.
— Исключено.
Еще я с блядями на торжественные мероприятия не ходил! Да в принципе выходить куда-либо со шлюхами — не-е-е. Знаю, что многие пользовались услугами сопровождения, были даже те, кто женился на подобных экземплярах, но это все не мой случай. Женщина, которая в открытую поставила на себя цену — слишком дешевая. Моя должна быть бесценной. Один раз я сумел найти такую. Получится ли еще раз? Не факт…
— Слушай, я с женой и дочкой иду. Сонька будет в восторге, если с тобой засветится. Для балерины связи тоже важны, — скривился Рус. — Это дочь так говорит. Она хорошо танцует, примой надеется стать со временем, не знаю, посмотрим… Вроде искусство, но такое продажное, — хлопнул ладонью по столу.
— Слушай, ей уже есть восемнадцать?
С девочкой моложе выйти не смогу. Я ей не отец, и не дай бог кто-то слухи пустит.
— Да, исполнилось недавно.
Я подумал с минуту: Соню Загоеву я знал, она с отцом не раз в офис приезжала, да и на совместные вылазки с детьми ее брали. Загоевы давно работали на нашу семью. Правда, не видел девочку пару лет, думал, что мелкая еще, а она уже целая балерина!
— Хорошо.
Пусть будет Соня. С дочерью друга, которой я старше на двадцать лет, выгребу без лишних слухов. Главное, чтобы новый роман, да еще и с малолеткой, не прописала пресса.
Глава 25
Яна
С Артемом мы не виделись и не созванивались уже четыре дня. Сеансы у нас раз в неделю, как и встречи-задания — ничего нового не произошло, все по плану. Но он мог написать, я ответить: слово за слово, общение, флирт. Нет, мы давно
