Все началось с развода - Анна Томченко
Это была какая-то беспомощность сейчас у меня. Но я прекрасно знала, что это пройдёт, как только за окном пробьётся хрупкий смущённый рассвет.
Это пройдёт.
Просто ночью даже наши монстры оживают, а не только подкроватные.
Во время завтрака я звонила Гордею.
— Ты давно у меня не был. Приедешь? — Тихо спросила я у сына и услышала заспанный голос.
— Я постараюсь в ближайшие дни.
— Почему ты спишь? — Нервно уточнила я и чуть не расплескала чай, а Гордей замолчал.
— Я с работы уволился и ушёл от отца, — произнёс он немного сдавленным голосом, и я поняла, что как бы то ни было, но сын сделал свой выбор даже ценой своего будущего.
— А ты не думаешь, что совершил ошибку?
— Я не думаю, даже если это отразится на моей жизни, даже если это повлияет на ход моей карьеры, я не думаю, что я совершил ошибку. В конце концов я всегда могу стать дебильным стримером и снимать ютубчик откуда-нибудь с побережья Ямайки, хохотнул Гордей, стараясь этим наигранным смехом отвернуть меня от проблемы.
— Почему, — уточнила я, ощущая, как все внутренности задрожали.
— А ты знаешь, я вдруг понял... — Гордей медленно произносил каждое слово, словно пытался подбирать правильные формулировки. — Я не могу никуда деться от того, что он мой отец, но от того, что он мой начальник, могу. Отца мы не выбираем. А вот работодателя, да. И поэтому сама понимаешь.
— Я тебя поддержу. Если тебе станет тяжело.
— Ты же знаешь, что мне не станет тяжело. Успокойся, — произнёс тихо Гордей, и я сморгнула набежавшие слезы. — Не переживай, пожалуйста, мне не станет тяжело, я выкручусь, я это умею делать. Ведь отца мы не выбираем и точно не можем решить, какие характеристики взять у него, но все равно я его сын, значит, выкручусь,
— Приедь, пожалуйста, я очень соскучилась, — тихо произнесла я, зажимая ладонью глаза. Гор пообещал, что он точно приедет. Только когда не уточнил. А в обед звонила Зина.
Я знала, что она пытается что-то у меня спросить, но отчаянно боится.
— И вот я думала с Митей заехать. Ну, сама понимаешь, все-таки неоднозначная ситуация. Отец тебе так и не ответил по поводу ворот?
Вот, вот этот момент, когда она хотела что-то спросить.
— Нет, никто мне ничего не ответил, но я не считаю необходимым задавать один и тот же вопрос несколько раз.
Зине почему-то было тяжелее, чем Гордею принять тот факт, что все закончилось Пётр Викторович перебил звонок. И, вздохнув, признался.
— Альберт готов все подписать, готов дать то, что ты попросишь, мы с ним заключим досудебное соглашение, так что, Аленочка, все хорошо будет.
— Спасибо огромное. — Выдохнула я и едва переставляя ноги, пошла снова в гостевую спальню. Не дошла, открыла дверь супружеской. Смятая простыня, смятое покрывало, осколки, собирала их, руки резала. Но говорила себе и убеждала, что все хорошо, все самое страшное уже закончилось и постельное белье я даже не стала менять, а просто собрала, сложила в мусорный мешок и выставила за порог.
Долго лазила по матрасу, пытаясь выковырять какие-то черепки от лампы.
Осторожно ступала по полу, боясь наткнуться на острие.
И незнакомый номер выдернул меня из этого безумного оцепенения.
— Добрый день, ваш номер указала Ваша подруга на случай связи. Это из роддома.
Я нахмурилась, не понимая, что происходило.
— У нас в документах ваш номер по вызову стоит. Я просто хотела уточнить, что вы могли бы дать нам какие-то контакты родственников, близких вашей подруги, потому что ситуация немножко патовая.
— Это не моя подруга.
Повисла неловкая пауза.
— Просто, понимаете, роды были очень сложными, девочка очень сложная. И роженица, её сегодня перевели в другое отделение, потому что она пыталась задушить младенца. Я поэтому позвонила узнать контакты близких.
57.
Алёна
Я хватанула губами воздух, не понимая, что происходило.
В смысле девочка.
Я, если честно, не сильно была в курсе, кто там должен был родиться.
В смысле, пыталась задушить?
От шока у меня перехватило дыхание, а грудную клетку сдавило стальнымикольцами.
— Я не знаю никаких родственников, — произнесла я заплетающимся языком.
— Но в медкарте ваш номер и другой номер.
— Какой, продиктуйте.
Набор цифр заученный и отлетающий от зубов.
Его номер.
— Звоните туда, это отец ребёнка, а мне не звоните, я её вчера первый раз в жизни видела. Я не знаю, что это за девушка.
— Понимаете, здесь такая ситуация. Мы обязаны вызвать полицию. Такой протокол.
— Не надо мне ничего объяснять. Звоните отцу ребёнка, пусть ищет остальных родственников, если сам не в силах.
Я произнесла это и отключила вызов, какого черта эта идиотка вписала мой номер для связи? Что у неё, матери не было здесь, сестры, подруги? Какая, к чёртовой матери, разница, от кого она уезжала? Неужели она посчитала, что если я вызвала скорую, то притащу ей супчик куриный на следующий день в роддом?
Ничего я такого не собиралась делать.
Не мой грех, не моя ответственность, не моё это все.
Звонок настолько выбил меня из колеи, что я потерянно слонялась по дому.
Гордей приехал
— Мам... У тебя все хорошо, ты бледная, как сама смерть.
— Эта дура родила, — произнесла я и растерянно посмотрела по сторонам, как будто бы обводила слепым взглядом все пространство.
Гордей охнул.
— Она родила и пыталась задушить ребёнка. — Произнесла я дрожащим голосом.
— А ты откуда знаешь? Отец опять звонил? — В голосе прорезалась сталь, такая, которая была у Альберта. Гордей был прав. Он его сын.
— С больницы звонили, она оставила мой номер контактным. Какого черта, почему мне звонят, а не отцу?
— Я не знаю.
— Я сказала, чтобы звонили ему. Он отец ребёнка.
— Мам, иди сюда. — Гордей медленно подошёл сзади и схватил меня за плечи, прижал к себе, уткнулся носом мне в волосы, тяжело задышал, стараясь растереть заледенелую кожу на руках. — Тише, тише, мам, ты все сделала правильно, тебя никто не осудит, тебя все прекрасно понимают. Ты все сделала правильно.
Гордей говорил мягко, медленно. А я могла только приоткрывать рот и хватать губами воздух.
— Почему
