На золотом крыльце 2 - Евгений Адгурович Капба
Противогазы были оборудованы самой банальной радиогарнитурой, так что голоса опричников звучали странно: прямо в ушах, с шипением, и из-под резиновых масок — глухо и сдавленно. Для опричнины — допотопная технология. НО — компы не работают, поэтому жрите, господа, что есть, другого не будет.
С автоматами на груди, холодным оружием — на поясах и с пультами для управления тележками в руках мы двигались за шеренгой опричников, и могли только наблюдать за тем, как они работают. Это была именно работа, а не развлечение — как во время раскачки Хтони, и не подвиги — как во время инцидента. Гарнизон форпоста «Бельдягино» действовал как слаженный механизм: стоило появиться оскверненной твари — тут же звучали короткие очереди автоматов. Если тварь была крупной, типа вепря или оленя, подключались пулеметы. Если ОЧЕНЬ крупной — такой, как лось или медведь — гранатометчики говорили свое веское слово.
— Нет такого монстра, который не сдох бы, имея критическую массу металла в организме, — так звучала народная опричная мудрость, и потому воины в черной тактической броне не торопились пускать в ход магию.
Даже Голицын, и тот стрелял из своего громадного пистолета — до поры. Твари выскакивали через каждые сто или двести шагов — поодиночке или небольшими стаями, выглядели они зачумленно, спотыкались на ходу, натыкались на деревья, атаковали друг друга…
— Что-то происходит в эпицентре, — прогудел Оболенский из-под противогаза и прошипел в наушниках. — Такое год назад было, когда бомбовозы по Угре отрабатывали, чтобы популяцию выдр сократить.
— Выдр? — удивился Ави. — А чего — выдры? Что с ними не так?
— Выдры — это кабздец, — непонятно пояснил вахмистр Плесовских. — Ну их нахер. Не тупим, юнкера. Не тупим! Тележки в зубы — и мигом пополнять боекомплект вдоль строя, пока рота стоит!
Рота и вправду стояла. Поручик, которого от других черных лупатых фигур с тупыми рылами фильтров можно было отличить только по лычкам на броне, остановился и глядел вперед, на раскидистый дуб на пути. Он был черен, велик и лишен листьев, и, несмотря на полное безветрие, ветви его шевелились и мерзко поскрипывали.
— Нога, — сказал кто-то.
И я увидел ногу. Черный высокий сапог на толстой подошве с блестящими заклепками и подковами почти с стопроцентной вероятностью говорил о том, что конечность эта принадлежала одному из уруков охраны. И торчала эта крупная конечность прямо из дупла странного дерева, по коре которого стекали струйки крови.
— Твою ма-а-ать, — подытожил Голицын и вдруг сложил ладони у противогазного фильтра так, будто молится, а потом резко выбросил обе руки вперед.
С жутким потусторонним гулом полноводная река пламени из кончиков пальцев поручика устремилась к хтоническому дереву и впилась в его кору. Жар почуяли все — даже через тактическую броню и огнеупорные маски противогазов…
— А-А-А-А-А-А!!! — взревел дуб, обнаружив на своем стволе сразу несколько хищных пастей, покрытых множеством зубов-шипов, с которых капал алый яд. — О-О-О-О!
И, вырывая корни из земли, страшное дерево двинулось к нам — медленно, но неотвратимо. Стрелять начали все и сразу, грохот стоял невообразимый, но, пожалуй, кроме револьверных гранатометов, все остальные виды оружия причиняли монстру слишком мало вреда. Поручик же стоял, будто каменный, и лупил сплошным потоком огня, прожигая кору на большом участке… И в какой-то момент это дало свой результат:
— Ш-ш-ш-ш-шчок! — раздался странный звук, а потом дерево остановилось — и лопнуло, как будто разойдясь по шву, от корней до кроны, и вспыхнуло по всей длине страшной раны. Жирные языки пламени плясали во внутренностях хищного дуба…
— Накопитель! — рявкнул поручик.
Тинголов мигом метнулся к нему с алым кристаллом в руках. Голицын выхватил артефакт из рук эльфа и сломал — брутально и резко, о колено. В воздухе как будто прозвучал гитарный аккорд, разлилось теплое сияние, и командир форпоста Бельдягино проговорил:
— Хор-р-рошо! Можно работать. Плохо — один из уруков мертв. Но мы знаем, что двигаемся в верном направлении.
— Взгляните — тут следы кареты, — раздался голос кого-то из опричников в гарнитуре.
И действительно — река рукотворного пламени разогнала черный туман, и все увидели две борозды от кареты и отпечатки копыт механических лошадей. Сомнений не оставалось — научники действительно двигались к Косой Горе — эпицентру Черной Угры. Гарнизон снова двинулся вперед, ну, и мы — за ним.
Пока я шел — постепенно осознавал, что форпост «Бельдягино» действительно очень опасное и стремное место. Восемь километров до эпицентра! Я видел карту — ни одна из опричных крепостей, опоясавших Аномалию, не находилась так близко к источнику заразы и логову Хранителя. Получается — Вяземский был в гораздо большей безопасности, чем мы. И девчонки — тоже, что в общем-то хорошо.
— Не теряем бдительности! Огнеметчики — вперед! Есть сомнения в дереве — жарим, не стесняемся! — продолжал дирижировать боем Голицын.
Вперед выдвинулись опричники с огнеметами и стали расчищать дорогу от тумана короткими струями пламени и «пробовать» стволы деревьев: а вдруг в каком-нибудь из них обнаружится хищная пасть? Мы продвигались вперед шаг за шагом и, несмотря на противогазы, все сильнее чувствовали запах гари, каленого железа и оскомину на зубах.
Примерно через три километра опричники наткнулись на группу сталкеров — окончательно мертвых. Они были растерзаны тварями, и о численности поисковой партии можно было судить только по фильтрам противогазов, которых в распадке нашли шесть штук. Остальные части их тел и детали экипировки представляли собой обрывки и ошметки.
— Собирали грибочки, — пояснил Оболенский. — Вон, полные контейнеры! Пялятся, гады, глаза пучат… Навезли из Рязанской Хтони, ироды! Теперь — агрессивный инвазивный вид, местную фауну подавляет. Но вообще ребята логично поступили, когда двинули в Хтонь после Инцидента. Все так делают, тут обычно спокойно дня два, можно набрать плодов, грибов, распотрошить тварь из подранков… Хороший заработок с умеренным риском. Откуда ж им было знать, что научники тут эксперимент в полевых условиях мутят? Вот и померли ни за хвост собачий…
— Господин корнет, — подал голос из-под противогаза Серебряный. — А какой Хозяин у Черной Угры? Я слыхал, самая сильная
