Все началось с развода - Анна Томченко
— А я, ну, сам понимаешь, тут как бы деда, потом по работе. Ты же видел, что меня по телевизору показывали.
Митя шмыгнул носом и кивнул.
— Ты ни в коем случае не должен думать, что что-то это из-за тебя. Ты самый чудесный малыш, ты же единственный малыш в нашей семье, поэтому мы тебя все безмерно любим.
— Но никто не забирал меня.
— Ну давай мы с тобой договоримся, что если ты действительно сам этого хочешь, а не потому, что мама тебя отправляет, то ты будешь звонить мне и сразу говорить о том, что забери меня. Давай так договоримся?
Митя ещё раз шмыгнул носом, провёл ладонью под ним и кивнул.
— Аты, правда, на меня не злишься? — Спросил перед самым сном Митя, тыкаясь мне в плечо носом, я запрокинула руку, притянула к себе внука, и он прижался ко мне так, как это любил делать Гордей. Клал голову на плечо и сопел мне в ухо своим маленьким носиком.
— Родной, я вообще не могу на тебя злиться, ты же самый прекрасный малыш. Ты же у меня такой хороший, ты такой весёлый. А самое главное ты безумно добрый, как на тебя можно злиться, радость моя?
Я чувствовала, что Митю что-то тревожило, но он, вроде бы успокоившись, начал подрёмывать, я гладила его по спине и слегка похлопывала по попе, чтобы покрепче уснул. Сама лежала и думала о том, что из-за одного поступка самодура старого страдают не только дети, но и по факту внуки, и поэтому, ну что мне оставалось делать?
Я только сильнее злилась.
Утром Митя был не в настроении, и из-за этого я даже пропустила утреннюю выкладку сторис. Внук ходил, натыкался на углы и вообще вёл себя максимально неконтактно.
В этот момент материнское сердце дрожало, хотелось позвонить Альберту и нарычать на него, что он полоумный осел, который не замечает ничего, кроме своих проблем, и в этом своём неведении он умудряется в геометрической прогрессии создавать проблемы другим.
НУ нет, я не стала ничего такого делать.
Зина звонила, спрашивала, как Митя и что у нас вообще по делам.
— Он очень странный. Ты заметила, что он думает, будто бы на него кто-то обижается? Это вы что-то с Даней не так сказали?
— Нет, мам, ты что, как ты могла такое подумать?
— Но он мне говорит о том, что если деда его не забирает, я его не забирала неделю, то, значит, на него все обиделись. Признавайтесь, кто у вас там такой языкатый, что вложил это дерьмо в голову внуку.
— Мам, ну я не знаю. Таких разговоров вообще не было. Он даже не спрашивал почему его не забирают:
Я тяжело вздохнула, не нравились мне такие ответы, меня вообще эти ситуации больше раздражали.
— Но в остальном все у нас хорошо.
— Я рада. Митя ещё сегодня у тебя останется или как?
— Пусть останется, я попробую с ним ещё поговорить.
Но ничего другого выяснить не удалось.
Митя пыхтел, как ёжик. И не поддавался ни на какие разговоры.
К обеду следующего дня Даня сам заехал за сыном и рассыпался в благодарностях.
— Спасибо огромное. Очень выручили тут с поездкой стараемся подбить все дела как можно быстрее и оптимальнее. И тут ещё новые контракты, поэтому я немного в запаре, а Зина тоже особо не может крутиться и выворачиваться.
— Да, все хорошо. — Произнесла я, прикусывая губы.
— Главное, чтобы у тебя, мам, все было нормально, а то все равно некомфортно, что какое-то недопонимание в семье висит.
— Угу — заметила я и, поправив на Мите рюкзак, проводила детей.
После обеда я выехала к Петру Викторовичу, рассадила гортензии с его женой и вернулась домой ближе к четырем.
Когда я уже загнала машину на территорию участка мне пришлось выйти, потому что у калитки на почтовом ящике был оборван замок.
Сигналка не сработала, значит вероятнее всего, это было, когда переустанавливали ворота.
Я застыла, собираясь вытряхнуть из ящика всю почту, и в этот момент мне со спины донеслось.
— Алена, Алена! — голос нервный, женский.
Я медленно обернулась, потому что не узнала, кто мог меня так звать.
И в следующий момент нахмурила брови.
— Алёна!
Беременная женщина, выбравшись из темно-синего паркетника, перебегала дорогу мне навстречу.
42.
Я скептически изогнула бровь и качнула головой, намереваясь открыть калитку и зайти на территорию участка.
— Алёна, подождите, подождите, — задохнувшись бежала.
НУ, наверное, Элла.
Другой беременной у нас в наличии где-то тут не бывало.
Я сложила руки на груди, придерживая в одной из них стопку из писем, и покачала головой.
— Алёна, Алёна, здравствуйте, я вам звонила.
То, как я вздохнула, можно было сравнить разве что с дыханием огнедышащего ящера, потому что я не понимала, какого черта беременной любовнице моего мужа необходимо от меня.
Скажу больше, я свято верила в то, что беременная любовница мужа и бывшая жена это люди с разных планет, и в принципе точек пересечения ни по каким осям у них быть не может.
— Алёна, Алёна, вы не отвечаете на мои звонки. Походу меня вообще заблокировали.
НУ, предположим, заблокировала.
НУ что меня теперь за это казнить?
— Ален, я понимаю, что, ну, моё появление это вообще очень странно, и мой звонок, конечно, очень странный, но я действительно хотела найти какой-то общий язык, потому что я прекрасно понимала, что вы для Альберта все равно остаётесь до сих пор той величиной, которую он будет по определению всегда брать в расчет.
— затараторила Элла, стараясь до меня донести что-то до того момента, как у меня сдадут нервы, и я скроюсь за калиткой.
— Для начала не мешало бы представиться. — Сказала я, вздохнув, и поняла, что, видимо, тут дело не до хороших манер, с учётом того, как тараторила Элла.
— Простите. Меня зовут Элла, я…
— Любовница моего мужа, — закончила я специально сделав на этом провокацию.
А как ещё называется женщина, с которой он по факту изменял законной супруге, но при этом никоим образом не зарегистрировал отношения до сих пор.
По лицу Эллы, которое сейчас было в связи с беременностью, немного одутловатым, скользнула тень презрения,
