Невинная для Севера - Дина Данич
Когда Сергей резко поднимается и молча одевается, я не знаю, что и думать. Хочется как-то оправдаться за свои слова, но я и так чувствую себя жалкой неудачницей. Ведь если бы не он… Меня же там разложили бы и пользовались по очереди!
Смотрю на широкую спину с прокачанными мышцами. Едва успеваю разглядеть шрамы, как Север небрежно набрасывает рубашку и выходит из комнаты, ни разу так и не взглянув на меня.
А мне остается только расплакаться.
Я не понимаю, где ошиблась. Может, надо было оттолкнуть с самого начала? Надо было промолчать?
Неизбежное ощущение, что я всегда все порчу, буквально сжирает меня изнутри.
В голове снова звучат слова матери о том, насколько я бестолковая и бесполезная, что будь я поумнее, давно бы нашла богатого мужика и помогла бы ей.
Она частенько меня упрекала, что я со своими принципами мешаю ей жить. А вот у других матерей дочери-то нормальные.
Но если Север выгонит меня, то куда мне идти? Только вернуться домой. Из общежития, скорее всего, выгонят за прогулы и несданные зачеты.
И вот зачем я сказала те слова?
Да потому что дура. Потому что не смогла бы вот так — спать за деньги. Потому что хотела услышать, что он со мной остался не поэтому! Хотела, чтобы он подтвредил мои надежды, чтобы прояснил.
А в итоге…
Злые слезы размазываю по лицу.
Я просто дура, которая в самый ответственный момент не смогла себя защитить, а потом и вовсе все испортила.
Вот и все.
Этим вечером я больше не выхожу из комнаты. Даже несмотря на то, что я не ужинала.
Сон беспокойный, рваный. Мне то и дело снятся охранники. Они смеются. Не голые, но полураздетые. У них скабрезные шутки, пошлые словечки.
А еще они трогают меня. Толкают друг к другу. Гогочат.
А я снова ничего не могу сделать — только сдавленно мычать.
Просыпаюсь под утро в слезах — еще больше уставшая, чем накануне вечером.
Все тело болит. Между ног саднит, близость с Севером не прошла бесследно. Меня шатает, голова кружится. Больше всего хочется лечь и, закутавшись в одеяло, спрятаться ото всех.
Но я понимаю, что это не мой вариант. Если не стану работать, то остальным придется делать мою часть дел. Поэтому собираю себя и все же покидаю комнату.
На кухне встречаю только Иру и Катю. Они как-то странновато смотрят на меня и сразу же уходят, едва я захожу. Валентина чуть позже появляется — тоже бледная, будто сама не своя.
Скупо накидывает мне список дел и тоже уходит.
Но как только я доедаю завтрак, в дверях появляется Демьян. Тормозит, заметив меня, затем привычно ухмыляется и подсаживается рядом.
— Ну, привет, роковая девица, — нагло заявляет он.
Я молчу. Что мне ему ответить?
— Надо же всех мужиков на территории переполошить так, а?
— Хватит, — тихо прошу, опуская взгляд в чашку. — Пожалуйста.
Чувствую, что Богдановский пристально смотрит на меня. И не выдерживаю.
— Хочешь посмеяться, давайте сегодня.
— Обидел? — вдруг спрашивает он совсем другим тоном. Я от неожиданности даже поднимаю на него взгляд. — Из мужиков кто-то в итоге обидел? Я слышал, они тебя вместо Ленки уболтали. На троих.
— Неправда, — шепчу. — Я просто еды должна была принести…
Отворачиваюсь. Обидно, что меня все считают способной пойти и сразу с тремя… Мерзко это. Но, наверное, здесь по-другому не живут.
— Север знает? — хмуро спрашивает Демьян. Я лишь коротко киваю.
— Лена сучка знатная. Держись от нее подальше, — бросает он и поднимается из-за стола. — Хотя остальные две тоже те еще давалки. Не верь им. Тут только Валюша нормальная.
Будь я менее подавленной, наверное, задумалась бы про эти его перепады настроения, но мне сейчас не до этого. Закончив с завтраком, прибираю за собой и иду убирать комнаты, которые перечислила Валентина.
День проходит спокойно. Мне везет — ни одного охранника я не встречаю в доме, а на улицу банально боюсь выходить.
Так проходит два дня. Север не появляется, Демьян тоже. Меня начинает отпускать гнетущее чувство безысходности. Понимаю, что с институтом я уже пролетела, смиряюсь и принимаю эту новую реальность. В конце концов главное жива.
Валентина никоим образом не дает понять, что в курсе того инцидента. Марк, которого я за это время пару раз видела, тоже не напоминает.
Только Кирилл, разок заглянувший на кухню во время обеда, странновато посмотрел на меня и спросил:
— У тебя все нормально?
Я лишь кивнула, и он молча ушел.
К вечеру сегодняшнему я устаю больше обычного. Валентина затеяла генеральную уборку, так что с самого утра дел на порядок больше. Впрочем это даже хорошо — так меньше времени остается, чтобы думать. Но когда меня наконец отпускают, и я заворачиваю за угол, то натыкаюсь на Лену.
Точнее на девушку, которая очень отдаленно ее напоминает.
Бледная, помятая. Все губы потрескавшиеся, а в глазах — такая обреченность.
Раньше она всегда ходила походкой от бедра, да с гордо поднятой головой. От нее всегда веяло уверенность, и она умела быть грациозной.
Сейчас же она лишь бледная тень себя прошлой.
— Лен, что случилось? Ты в порядке? — спрашиваю у нее. Знаю, что она поспособствовала тому случаю, но ее внешний вид таков, что я даже не задумываюсь о том, чтоб проигнорировать и не предложить помощь.
Она замечает меня. Сначала смотрит молча, а затем злобно цедит:
— Ты случались, сучка такая! — шипит тихо, будто боится, что ее услышат. — Это из-за тебя меня отправили целый отряд обслуживать! Чтобы ты сдохла!
Я ошарашенно моргаю от той грязи, что она вылила на меня. Лена же обходит меня, но идет при этом так, словно ей каждый шаг дается через боль. Криво, дерганно.
Слова с предложением помочь застревают у меня в горле.
Лена оборачивается, смотрит на меня с такой ненавистью, что мороз по коже.
— Он и тебя выбросит как использованный гандон. Не думай, что ты выиграла билет. Станешь потом шлюхой, которую будут пускать по кругу за любую провинность! А я порадуюсь!
Наверное, глупо реагировать на то, что она сказала. Но я не просто реагирую, я прокручиваю каждое слово, каждую фразу. Снова и снова. И все это обрастает образами, становится реальным.
Конечно, догадываюсь, что подставила ее, когда сказала, что Лена меня
