Невинная для Севера - Дина Данич
После этого я сделал ему предложение о сотрудничестве, и до сих пор считал, что мне крупно повезло — за эти годы он не раз и не два выручал меня. Его преданность я особенно ценил.
Но сейчас, глядя на то, как Марк оценивающе смотрит на девчонку, я испытываю странное до дикости желание снова начистить ему рожу.
Давлю этот порыв и сухо киваю.
Пусть заберут эту отраву. Пусть трахнут, и после я уже точно не прикоснусь к ней. Пусть эта дрянь выветрится из мыслей и перестанет мешать.
— Лады, — легко соглашается Кораблев. — Беру.
— Эй, а мы тут вообще-то тоже хотим поучаствовать! — подает голос Валера. Тот, что уже потискал Алину в бане, и знает, что там под одеждой. Душу желание сломать ему за это руки. Напоминаю себе, что она пришла туда добровольно.
— И сколько поставишь? — лениво спрашивает Марк. — Я вот… Хм… Месячную оплату.
— Две! — заносчиво лепит в ответ парень.
Перевожу взгляд на Алину, но той, похоже, вообще все равно, кто ее отымеет. Смотрит в сторону и даже не реагирует, что мужики как голодные псы на нее лупятся. И я их, блядь, понимаю! Точеная фигурка, новенькая, ладная.
Да еще и нетронутая.
Вообще как по мне девственница — это проблема. Но глядя на Алину, я вдруг остро понимаю, что ничего подобного. Если бы она не…
Сжимаю кулаки, принудительно прислушиваясь к разговору мужиков.
— Квартальная оплата и премия, — выдает Марк, победно ухмыляясь.
Понимаю, что увлекашись разглядыванием Алины Лапиной, выпал и пропустил часть торгов.
Никто больше не пытается тягаться с Кораблевым. Оно и понятно — заработок у них разного уровня.
— По рукам? — совершенно по-деловому спрашивает Марк.
— По рукам. Как ты квартал без бабла-то?
Кораблев на это лишь ухмыляется, по-хозяйски подходит к девчонке, а я стискиваю зубы, чтобы не рвануть и не отодрать его от нее. Мой помощник приобнимает ее и ведет к выходу. И она идет!
Не сопротивляется, не смотрит в мою сторону — нет той доверчивой девочки, которая жалась ко мне, когда вытаскивал их с Богдановским.
Как?! Как это возможно?!
— Пойдем, бедовая, отымею как следует, — довольно скалится Кораблев, таща добычу за собой.
— Куда?! — рявкаю им вслед.
Марк оборачивается.
— К ней, конечно же.
— Один раз, — зачем-то добавляю. — Ты купил один раз!
Звучит по-идиотски. Сам не понимаю, чего добиваюсь, но заявляю это, и Корбалев, совершенно не возражая, кивает.
— Как скажешь, босс.
А после они уходят. Стою как идиот, глядя на свою же охрану. Судя по выражениям их лиц, они вообще не одуплили, что произошло.
— Что стоим? Или работы нет!? — рычу на них и сваливаю из ангара.
Меня догоняет Кир.
— Слышь, Север, ты уже перегибаешь.
— Чего? Ты меня еще поучи!
— Ну, ты ж запретил баб им водить. Парни бесятся. Им надо пар спускать. Алина так-то сама пришла. Значит, договорились с Леной на замену. Ты сам понимаешь — когда среди сотрудников неспокойно, то и заслать левого или перекупить проще.
Стискиваю зубы. Тут он, конечно, прав. И я зря устроил все это шоу. Надо было просто дать возможность Алине получить удовольствие, переебавшись с тремя мужиками.
Сам не понимаю, что нашло. Да и сейчас тоже. В башке только образы того, как Кораблев раздевает ее, как натягивает на член. И перед глазами — марево. Ничего не соображаю.
— Босс, ты в порядке? — озадаченно спрашивает Кирилл. — Ты подумай все же насчет баб. Мужикам надо иногда…
— Да понял я, блядь, уже! Видимо, кроме члена у них башки нет? — зверею от того, что вынужден занимается этой херней, пока Марк наверняка там вовсю имеет Алину. — Тогда пусть валят на хер, ясно? У нас тут не кружок самодеятельности! Они бабки получают достаточно хорошие, чтобы терпеть определенные неудобства.
— Тебе бы и самому неплохо было бы спустить пар, — неожиданно выкатывает Кирилл.
Дальше работают инстинкты. Вваливаю ее справа. Но начбез не остается в долгу и отвечает. Сцепляемся с ним, валимся на землю, катаемся, рычим.
В итоге мне удается сбросить с себя Кира. Поднимаюсь на ноги. Он за мной. Отряхивается.
— Успокоился? Иди забирай, — совершенно невозмутимо заявляет Кирюха, а я понимаю, что он пиздец как прав.
Остается надеяться, что я не опоздаю.
26 Алина
С того момента, как я понимаю, куда угодила, меня будто отключает от реальности. Словно я оказалась в тюрьме собственного тела и никак не могу выбраться. Ни руки, ни ноги не слушаются.
Меня раздевают, ко мне прижимаются, лапают.
Слышу пошлые шуточки, комплименты. Обещания быть аккуратными.
Я даже заплакать не могу.
Момент, когда появляется Север, что-то меняет.
Я выдыхаю. Верю, что он спасет меня. Расслабляюсь. Но те по-прежнему словно деревянное.
Однако едва я слышу его холодные циничные слова, как понимаю, что он все не так понял. Пытаюсь возразить, сказать хоть что-то — и сам Север смотрит так жадно, будто ждет этого. Но у меня не выходит!
Ничего не выходит!
Мое тело меня все еще не слушается, будто ступор превращается в паралич. И я плачу. Но внутри. Слез нет. И я не знаю, как донести до Севера, что я не хотела всего этого! Что мне противно! Плохо! Больно!
То, что происходит дальше, лишь сильнее загоняет меня в ужас. Какой аукцион? О чем он?
Моя душа болит, а сердце гулко ухает в пятки.
Липкие взгляды мужчин я чувствую кожей. Чувствую, но совершенно ничего не могу сделать, чтобы остановить происходящее.
Мерзко слышать, как охранники торгуются за мое тело. Это как ужасно и противно. Они ведь всерьез испытывают азарт, кому я достанусь и кто станет моим первым мужчиной. Я для них — просто кусок мяса.
Мне страшно. Больно. Но у меня не выходит возмутиться или хотя бы попытаться сбежать. Я в панике — беспомощная, молчаливая. И как всем кажется — покорная.
Только когда Марк вальяжно приобнимает меня, ко мне немного возвращается чувствительность. Но слова по-прежнему не выходит произнести даже шепотом.
Слышу брошенные в спину слова Севера про один раз. Так горько становится. Он так отомстил? Или ему просто плевать? Неужели он не понял,
