Не родные. Малышка в награду - Елена Левашова
— Замолчи, мама! Ты выходила замуж за это ничтожество из-за его наследства. Неужели, ты не предвидела, что он подложит нам свинью? Он специально так сделал! Выдумал всякую фигню, что приходила ему в голову.
— Рома, ну нельзя так… Он же пытался тебя воспитывать, он…
— Это все из-за него, мама. Из-за его гребаных денег и обещания оставить меня генеральным директором я пошел на преступление. Как теперь быть с Машкой? Как заткнуть ей рот?
— Давай подумаем об этом позже. Пока девочка не заболела, предлагаю поселить её в той комнате. Она вторые сутки плачет. Если начнется обезвоживание, то…
Закрываю рот ладонью, пытаясь заглушить рвущийся из груди стон. Они безумцы, не иначе… Мучители… Слезы беспрестанно текут по лицу, пульс ревет в висках. Сжимаю дрожащими пальцами металлическую ручку. Заперто. Можно было и не проверять. Возвращаюсь к окну, пытаясь понять, где нахожусь. Место незнакомое. Об этом доме Роман мне не рассказывал, я здесь впервые. И это не Москва, не Московская область… Из окна виднеются охряно-коричневые, толстые стволы акаций, густые кроны шелестят на ветру, вдалеке тянется тонкой, ярко-бирюзовой полоской озеро или река. Голова болит так, словно в нее замуровали колокол. Последнее, что я помню — как помощник Романа снова избил меня, когда я отказалась отдавать Варю. Они силой вытащили ребенка из моих рук… Забрали, не думая, как будут кормить и заботиться.
Господи, как же так… Я столько лет жила с моральным уродом и уважала его маму. Она даже по имени внучку не зовет — девочка, ребёнок… Разве так можно?
Нужно срочно выбираться отсюда. Знать бы, что это за местность? Кажется, мы ехали бесконечно долго, а на деле может быть все по-другому…
Брожу по пустому пространству, как запертый в клетке зверь. Двери в туалет и душ выходят из комнаты — значит, меня могут здесь держать целую вечность. Морить голодом и мучить разлукой с Варей.
Сажусь на край кровати и закрываю голову руками. Не желаю расклеиваться и мотать сопли на кулак, сидя в запертой комнате. Мольбы и плач не действуют на Романа, значит, нужно действовать по-другому. Хитростью, уговорами, угрозами, если потребуется.
Погруженная в мысли, не сразу слышу, как проворачивается в замочной скважине ключ. В проеме вырастает Роман с Варей в руках.
— Она охрипла от плача. Не хочет ничего есть. Мать пять видов молочных смесей купила. А она…
— Дай мне ее! Я покормлю, — выхватываю Варю из его рук и спускаю ткань платья с плеча.
С трудом сдерживаю слезы при виде заплаканной, испуганной малышки. Она вздрагивает и ошеломлённо смотрит на меня. И только спустя долгую секунду прикладывается к груди. Жадно сосет, облегченно расслабляя кулачки.
— Варенька моя… пуговка… Родная моя…
— Пока живите здесь, — бесцветно произносит Роман. — Приедет адвокат, нотариус, комиссия, утверждённая для проверки моим дорогим папашей. Ты выйдешь с ребёнком в руках, будешь улыбаться и вести себя, как радушная хозяйка. Поняла меня?
— А потом ты нас отпустишь? — наивно хлопаю ресницами я.
— Нет, конечно. Я же не хочу сесть, Маша. Я еще не решил, как поступить с тобой. А дочку я оставлю дома. То есть здесь.
— Как? А у меня ты спросил? Рома, ты… Я кормлю Вареньку, я… Позволь мне побыть с ней немного времени, ей нужно грудное молоко для роста и дальнейшего здоровья. А потом… Так и быть… Я мало зарабатываю, да и перспектив у меня особых нет. Я согласна отдать Варю под твою опеку.
Кривовато улыбаюсь, пряча за маской покорности чудовищную боль… Знал бы Роман, что мне стоит выдавить из себя эти слова… У меня будто пожар внутри. И боль такая же сильная, нечеловеческая… Даже согнуться хочется…
— Твои вещи сейчас принесут. Располагайся тут.
— А кормить меня будут, позволь спросить?
— Глухонемая Анна — помощница матери по хозяйству, будет приносить тебе еду и все необходимое для девочки. Я закажу из аптеки мазь, чтобы синяки быстрее зажили. Не вздумай просить у Анны телефон, у нее его нет. Не передавай никаких записок, мои люди будут тщательно ее обыскивать до и после визита в твою комнату. Смирись с судьбой, Маша. Надо было быть сговорчивее и соглашаться на мои условия.
— Да, Рома, я извлекла урок. И не буду сопротивляться. Твоя взяла, — произношу твердо, мечтая, чтобы прямо сейчас его поглотила преисподняя. Это же не мой муж… Не человек, а дьявол во плоти.
— Вот и хорошо, Маша.
— Я могу выходить с дочкой на прогулку?
— Конечно, нет. Открой окна и дыши свежим воздухом. Прости, другого не могу предложить. Дом огорожен и хорошо охраняется.
— Скажи хотя бы, где мы находимся?
— Далеко от Москвы. Твой надушенный хлыщ никогда тебя не отыщет.
Глава 28
АЛЕКС
— Яна, не молчи. Из-за своих гордости и глупости ты подвергла Марусю опасности. Как ты вышла на Романа? Отвечай! — рычу я, не испытывая ни капли сочувствия.
Она сникает. Обнимает плечи ладонями и жалко всхлипывает. Знает, что женские слезы действуют на меня безотказно… Но не в этот раз… С меня слово пелена спадает — грязные струпья неведения и бесчувственности, цинизма и чёрствости, неверия и обиды… Сползают с меня, как зловонные тряпки мумии… Обнажают отвратительную пустоту моей души. Я ничего в ней не взрастил. Ничего хорошего ни для кого не сделал. Марусю вот пожалел… Пустил в свой дом и пытался помочь, до конца не осознавая всей серьёзности ситуации.
— Яна, я не поведусь на это больше. Отвечай сейчас же.
— Да это разве сложно? Ты же при мне расспрашивал эту… дрянь, то есть Машу про мужа. Она назвала фамилию, я попросила безопасников пробить по базе Романа Федосеева, нашла его личный номер телефона и адрес. Я не думала, что все так закончится… Мне очень жаль.
Она нервно гладит плечи, теребит растрепанные волосы, все еще не отпуская мысли меня разжалобить. Все она знала… Маша никогда бы не наступила на горло собственной гордости и не приехала ко мне. И да, Яна права — она говорила про мужа при ней. И про его наезды тоже.
— Ты знаешь что-то про Романа? Где он может прятаться? Яна, послушай, приди в себя! Вспомни, что он
