Мороз.К.О. - мэр Елкино - Лина Коваль
— Ага, — бурчу в трубку, не сводя взгляда с сильных мужских рук, уверенно нарезающих мясо. Это завораживает.
— Но зачем, Ника? Ты ведь знаешь, что тебе будет, если…
— Я не могу иначе, — перебиваю слабо. — Просто… ему нужна медсестра.
— Ой, сердобольная ты моя. А тебе кто нужен?
Костя вдруг смотрит на меня сердито, одним взглядом вызывая тахикардию.
— А мне, Катька, кажется, срочно нужен врач…
— Ну и дура…
— Пф. Сама такая!..
Опустив телефон на стол, мило улыбаюсь и быстро заправляю выбившуюся прядь за ухо.
— А как вы здесь оказались? — закинув ногу на ногу и подперев подбородок ладонью, спрашиваю.
— Конкретно на этом стуле?
— Ну в Елкино, конечно!..
Костя неспешно втягивает в легкие воздух. По ощущениям, где-то литров сто. Будто они у него безразмерные или резиновые. А затем медленно выдыхает уже переработанный газ.
Обычно мужчины делают так, когда их что-то раздражает.
С отцом бы я остановилась.
А вот всегда спокойного Константина Олеговича хочется периодически тыкать палкой. Просто он тогда выбирается из своей благоустроенной, одноместной ракушки и превращается в самого настоящего альфача. Р-р-р…
— Вы же в Нижний Новгород собирались? — скромно ему напоминаю. — Мэром!
Смотрю на него во все глаза.
Нет, это ненормально, что он мне так нравится.
— А ты откуда знаешь? — громыхает, продолжая работать ножом.
Затем поднимает разделочную доску и скидывает с нее нарезанное мясо в миску.
— Я все понял... Телефонный разговор в администрации вчера подслушала. Ай-ай-ай…
— Невежливо было заходить, пока вы разговаривали.
— А подслушивать, значит, вежливо, Ника?
Закатив глаза, оставляю его вопрос без ответа.
Пусть мучается.
— А сумку ты мою зачем вчера из кабинета вынесла?
Эм. Хм.
— Ой, мамочки… — смотрю в сторону Алика и обнимаю щеки ладонями.
— Что?.. — строгий голос не меняется.
Вот же ж.
В известном турецком сериале был робот Болат, а у меня будет свой персональный робот Мороз. Тем более, они с Керемом Бюрсином даже чем-то похожи. Оба светленькие, высокие и широкоплечие.
— Да… что-то мне показалось, — возвращаю взгляд Косте и, пожав плечами, забрасываю в рот парочку консервированных горошин из уже готового, но не заправленного майонезом оливье.
Мэр откладывает нож и внимательно на меня смотрит.
— Ты что, таким образом тему переводишь?..
Блин. Догадался, значит. Парни, с которыми я в обычной жизни общаюсь, такие уловки сразу не выкупают.
— Вот еще!..
Сделав вид, что мне душно, начинаю дергать воротник футболки, и Константин Олегович отвлекается сам. На мою грудь.
Так-то!
Оказывается, взрослых мальчиков и отвлекать надо по-взрослому!
— А у вас интернет на телевизоре работает? — спрашиваю, перебираясь на диван.
— Работает, — спокойно отвечает, снова приступая к нарезке мяса.
Подтягиваю ноги к груди и щелкаю пультом.
Быстро нахожу «Рутуб» и ввожу в строку поиска: «Криминальная Россия». Выбрав один из выпусков, откидываюсь на мягкую спинку.
Кайф.
Комната наполняется таинственными звуками из легендарной заставки.
Ту-ту, ту-ту, ту-ту… тынц-тынц-тынц-ты-ы-ынц…
Альберт-Алик с подозрением вытягивает шею и совершает поворот на девяносто градусов. В желтых глазах шок, неверие и страх.
— Это колония для приговоренных к пожизненному заключению. Одно из самых мрачных и неприятных мест на земле, — начинает программу диктор. На экране показывают страшных заключенных за решеткой. — Здесь строжайшая дисциплина. Никто не улыбается и не шутит. Обитатели колонии знают — отсюда им уже не выбраться…
Не сразу слышу, что Костя меня зовет.
— Ну чего? — спрашиваю, ни в коем случае не отвлекаясь.
— Что за ерунду ты врубила? Немедленно переключи на что-нибудь нормальное, — слышу, как он поднимается и закидывает нож с доской в раковину.
— Это не ерунда… это нормальное…
— Ни-ка, — сквозь зубы рычит.
Включает воду, видимо, чтобы помыть руки.
— Ну что тебе не нравится? — повернувшись, смотрю на него через всю комнату. — Это мой любимый выпуск «Криминальной России». Про душегуба… Не мешай, пожалуйста! Займись своими делами!
— Ты нормальная? — интересуется он.
— Я. Смотрю. Не мешай.
— Но недавно здесь появился арестант, имя которого даже у старых уголовников вызывает отвращение… — нагнетает выпуск.
Прищурившись, жду продолжения. У меня в душе все тоже сворачивается от отвращения и…
— Костя!.. Константин Олегович!
Поднимаю глаза и склоняюсь набок, чтобы видеть экран, но кое-кто слишком много ест и очень широкий.
— Дай посмотреть!
— Выключи, — робот Мороз нависает надо мной, пытаясь отобрать пульт.
— Нет, — прячу его за спину.
Между нами завязывается борьба, все больше напоминающая прелюдию. В какой-то момент мне даже начинает это нравиться, поэтому я сопротивляюсь еще активнее.
Альберт что-то тявкает, рычит.
Сто процентов: смотримся мы под «Криминальную Россию» эпично.
Ту-ту, ту-ту, ту-ту… тынц-тынц-тынц-ты-ынц…
Снова музыка.
Яростно сдуваю волосы, упавшие на лицо, и, придавив пульт пятой точкой, упираю ладони в каменную грудь. Пытаюсь сдвинуть большого Костю с места.
В нос проникает мужской запах… Достаточно недешевая, кстати, туалетная вода и что-то смутное… Из вчера. Наверное, вкус его поцелуя.
— Я все равно выключу, Скальпель, — хрипит он, заводя руки под мои ягодицы, сжимая их и резко приподнимая.
— Ох! — вырывается из меня непроизвольно.
Пальцы тоже инстинктивно сдавливают твердые плечи и ныряют в жесткие волосы на затылке. Костя тут же забывает о пульте и еще раз тискает мою задницу. Уже не по делу, будем честны.
— Как ты меня назвал? — шумно дышу.
— Скальпель… — тихо повторяет.
Есть ощущение, что сдается.
Он резко падает на диван, забирая меня с собой и устраивая на своих бедрах. Тесно обняв их ногами, понимаю, что вчера сидела точно так же и на мне было гораздо меньше одежды.
— Ира выжила лишь чудом, насильник посчитал ее мертвой… — доносится из телевизора.
Альберт возмущенно орет.
— Пиздец, — вздыхает Костя и смотрит на птицу. — Сам в шоке…
— Ты что, с ним разговариваешь?
— Бывает.
— И кто из нас ненормальный?.. — улыбаюсь.
Он выглядывает из-за меня, чтобы посмотреть на экран, и снова округляет глаза.
— А мне нравится, — оправдываюсь. — Нервишки щекочет…
Я близко-близко разглядываю суровые черты лица и пропускаю момент, когда Костя тянется, чтобы меня поцеловать. Сразу делает это по-взрослому.
Я испуганно отдаляюсь. Облизываю нижнюю губу.
— Ты не подумай,
