Плавучий мост. Журнал поэзии. №4/2018 - Коллектив авторов
Над лугами, над лесами
чистый спутник пролетел.
Поезда летят на Киев.
Чей на стыках вспыхнет стих?
Неужели есть такие?
Неужели нет таких?
Credo
о хлебе насущном
о небе
о белых его облаках
о юности жгучей потребе
о той что звалась Таиах
о снах
о трамвайном билете
о доме родном и пустом
о солнечном свете
о лете
загадочном и золотом
о ветре
густом и упрямом
о бабочке с красным крестом
о самом незримом
о самом
неназванном
самом простом
«День идущий…»
День идущий
и ветер летящий,
время,
дремлющее в песке,
возникающий свет,
уходящий,
жизнь,
висящая на волоске.
«Над радостями, над слезами…»
Над радостями, над слезами
заколосится забытьё…
Всегда открытыми глазами
смотри в грядущее своё.
Ну, если даже и случится, —
что, как блаженному, орать?
Всю жизнь приходится учиться
творить, любить и умирать.
Оставь другим цветок и камень,
забудь на вешалке пальто,
иди с открытыми руками
в великолепное Ничто.
«…И только утиный косяк…»
…И только утиный косяк
на небесном пейзаже,
и только заката
последняя алость.
Всё выжжено временем,
и ничего не осталось
от русской картины —
пустые, как соты, деревни,
от русской поэзии —
самая малость.
«Непогода, ноябрь на Руси…»
Непогода, ноябрь на Руси.
Мать уехала в Борисоглеб.
– Отче наш, – прошепчу в небеси,
про насущный напомню, про хлеб.
Это было полвека назад,
это вспомнилось только сейчас.
– Отче наш, не Твои ли глаза
на меня посмотрели, лучась?
Тяжело протекали века,
колокольня устала, звоня.
– Отче наш, не Твоя ли рука
эти годы хранила меня?
На поруганный храм погляжу,
на прозябшее это жнивьё.
Ничего я Тебе не скажу
в оправданье своё.
– Отче наш! Я плохой ученик,
растерял я друзей и подруг,
прогибаются полки от книг,
отбивается сердце от рук.
Стишок
Созерцанье – удел королей,
тихой мудрости чистый источник.
Ну, хотя бы слезинку пролей
на берёзовый этот листочек!
Ты проснулся, встревожен и смят,
на большой деревянной постели,
там, где тёмные сосны шумят
и кричат по ночам коростели.
Что-нибудь сотвори, надыши,
соверши своим чувствам возгонку.
Ну, хотя бы рукой помаши
улетающей жизни вдогонку!
Хорошо в подмосковной глуши,
от восторга замрёшь, онемеешь…
Ну, хотя бы стишок напиши,
если ты рисовать не умеешь!
Плёс
Церквушка сбежала с откоса,
простой деревянный причал…
И всплески весла возле Плёса,
и как теплоход прокричал —
ты вспомнишь.
В метели, во мраке
то лето привидится вновь,
красневший, как ягодка, бакен,
приблудной собаки любовь.
Ты вспомнишь посёлок рыбачий,
купание местных наяд,
и этот влюблённый собачий,
почти человеческий взгляд.
Образок
Ни двора и ни кола,
только дух и только сердце,
да за приоткрытой дверцей
Мирликийский Николай.
Я – блаженный стихотворец,
мироплаватель земной.
Ты – Никола Чудотворец,
путешествуешь со мной.
Нет ни дочери, ни сына,
только жизнь, и все дела.
Ты не гневайся, уж, сильно,
Мирликийский Николай.
Жизнь с любовью и тоскою,
выпавшая мне разок..
…А под правою рукою
положите образок.
Может жизнь прошла не зряшно?
Мне с Тобою – по пути,
мне с Тобой не будет страшно
тьмы загробные идти.
«Пока я думал о тебе…»
Пока я думал о тебе —
на ветках почки распустились,
и в небе облака сгустились,
и майский дождь запел в трубе,
и проплывали корабли
в свои неведомые дали,
и все влюблённые земли
о встрече будущей мечтали,
и шёл серебряный старик
среди Гоморры и Содома,
и раздавался первый крик
в просторной мастерской роддома.
И чудеса происходили
в природе, в городе, в судьбе
пока столетья проходили,
пока я думал о тебе.
«там на родине угрюмой…»
там на родине угрюмой
где стоит ещё сельцо
где глубокой русской думой
затуманено лицо
где давно уже не пашут
где по две недели пьют
то ли плачут то ли пляшут
то ли песенки поют
где аксаковскою прозой
я болел четыре дня
где под старою берёзой
упокоена родня
потому что в эту среду
с кондачка ни дать ни взять
я опять туда приеду
только что мне там сказать
где поэт я и мессия
где народный я герой
где кончается Россия
за Зимиловой горой
«Выходит жизнь была на самом деле…»
Выходит жизнь была на самом деле,
а не полёт безудержных часов.
Все эти годы, месяцы, недели
шла перекличка взглядов,
