Я – тело, только тело. Исследование телесности, сознания и ампутированных конечностей - Мохеб Костанди

Некоторые отмечают, что гомункулус ничего не говорит нам о том, как в мозге отображается женское тело. Хотя Пенфилд и высказывал предположения о репрезентации женской анатомии, из более тысячи прооперированных им пациентов женщины составляли менее десятой части, а в его историях болезней есть лишь несколько примеров пациенток, которые сообщали об ощущениях в груди и гениталиях. Поэтому, наверное, неудивительно, что гомункулус – однозначно мужской, и имеет изображения пениса и яичек, но не имеет женских анатомических частей.

Однако есть основания полагать, что женское и мужское тела репрезентируются по-разному. Несмотря на то что клитор анатомически гомологичен пенису, в ряде исследований, посвященных изучению реакции мозга на стимуляцию клитора, его репрезентация в соматосенсорной коре располагается несколько иначе, чем репрезентация пениса, и есть некоторые свидетельства того, что клитор, шейка матки и влагалище имеют отдельные репрезентации. В совокупности эти находки позволяют представить, как может выглядеть соматотопическая карта женского тела, отображаемая «гермункулусом». Расширение знаний о том, как женское тело представлено в мозге, может улучшить наше понимание того, как эти представления и связанные с ними телесные ощущения меняются в ответ на такие события, как гистерэктомия, мастэктомия, менопауза и беременность20.

Изучение различий в репрезентациях тела у разных полов может способствовать пониманию биологических оснований гендерной идентичности. В одном из исследований, проведенном в 2008 году, среди трансгендеров был проведен опрос о частоте возникновения фантомных ощущений груди и полового члена после операций по смене пола. Из 29 респондентов-трансгендеров, сменивших женский пол на мужской, все перенесли операцию по изменению груди, но лишь 9 начали или завершили многоэтапную процедуру по трансформации гениталий. Несмотря на это, 18 из 29 опрошенных сообщили, что испытывали яркие ощущения фантомного полового члена в течение многих лет, в то время как только три человека сообщили о фантомных ощущениях груди в послеоперационный период. Аналогичным образом, только 6 из 20 участвовавших в исследовании трансгендеров, сменивших мужской пол на женский, сообщили, что испытывают после операции фантомные ощущения полового члена. Несоответствие между телом и его репрезентациями в мозге может способствовать гендерной дисфории – ощущению себя «мужчиной, рожденным в женском теле», или наоборот. Предварительные подтверждения этой гипотезы получены в ходе небольшого исследования 2017 года, в котором с помощью магнитоэнцефалографии регистрировались реакции мозга на тактильную стимуляцию груди и руки у восьми трансгендеров изначально женского пола и восьми женщин в контрольной группе. У трансгендеров по сравнению с испытуемыми из контрольной группы наблюдалась значительно меньшая активация соматосенсорной коры в ответ на прикосновения к груди, но не к руке. Таким образом, репрезентация груди может быть ослаблена или отсутствовать, что и могло привести к снижению чувства владения грудью21.

Ремаппинг [15]

Исторически считалось, что млекопитающие рождаются со всеми клетками мозга, которые у них когда-либо будут, что мозг взрослого млекопитающего – это неизменная структура, а его повреждения непоправимы. В 1913 году отец современной нейронауки Сантьяго Рамон-и-Кахаль писал: «[…] после окончания развития [во взрослом возрасте] источники роста аксонов и дендритов безвозвратно иссякают. Во взрослых центрах нервные пути представляют собой нечто фиксированное, законченное и неизменное. Все может умирать, ничто не может регенерировать»22. Таким образом, мнение о том, что мозг взрослого млекопитающего «неизменен», стало одной из ключевых догм нейронауки.

Однако начиная с 1960-х годов стали появляться доказательства того, что это не так. Исследователи наблюдали рост новых клеток в мозге взрослых крыс, кошек, собак и обезьян (а также в мозге взрослых не-млекопитающих, таких как певчие птицы) – а со временем и в мозге взрослого человека. Теперь мы знаем, что мозг на самом деле очень динамичен. В нем рождаются новые и исчезают старые мозговые клетки, нейроны изменяют синаптические связи между собой, делая их то сильнее, то слабее. Более того, клетки мозга могут удлинять и втягивать свои волокна или отращивать совершенно новые, что позволяет мозгу «перестраиваться», компенсируя травмы и повреждения коры. Такие изменения в клетках мозга, получившие общее название нейропластичность, являются скорее правилом, чем исключением. Действительно, пластичность – неотъемлемое свойство всех нервных систем: мозг эволюционировал, чтобы адаптироваться к новым условиям и оптимизировать свою работу в соответствии с ними. Иными словами, наш мозг непрерывно модифицирует как свою структуру, так и выполняемые функции в ответ на любой опыт, который мы получаем. Эти изменения начинаются еще в утробе матери и продолжаются на протяжении всей жизни.

В силу преобладавшей в то время точки зрения Пенфилд не рассматривал возможность изменения схем тела в соматосенсорной и двигательной коре. Однако пластичность наблюдается у нервных клеток на всех уровнях организации: в активности генов и молекул внутри нервных клеток и в строении самих клеток, в локальных сетях нейронов, в дальних связях и в общей анатомической структуре мозга. Репрезентации тела тоже подвержены пластичности, равно как и наше самовосприятие. То, что схемы тела меняются в зависимости от опыта, стало очевидным в начале 1980-х годов, когда была проведена серия исследований на животных, по сути, повторившая эксперименты Генри Хэда над самим собой. В 1983 году Майкл Мерзенич из Калифорнийского университета в Сан-Франциско и его коллеги отсекли срединный нерв у взрослых ночных обезьян и взрослых беличьих обезьян и с помощью микроэлектродов исследовали реакцию отдельных нервных клеток в соматосенсорной коре. Ученые обнаружили, что в течение двух-девяти месяцев после операции схема кистей рук обезьян постепенно реорганизовывалась, и нервные клетки, которые раньше реагировали на прикосновение к участкам кисти, снабжаемым срединным нервом, теперь отвечали на прикосновение к соседним участкам, снабжаемым локтевым и лучевым нервами23.

В последующих экспериментах, проведенных в 1988 году, Мерзенич с коллегами ампутировали один или два пальца у нескольких взрослых обезьян и обнаружили, что репрезентации соседних пальцев расширились и заняли те области мозга, которые ранее отводились ампутированным пальцам. Эти эксперименты выявили очевидные границы такого расширения – реорганизация происходила на расстоянии от 0,5 до 0,7 мм за пределами депривированной области коры, но не дальше24. В противоположность этому в 1990 году Мерзенич с коллегами обнаружили, что при хирургическом сшивании двух пальцев стирается граница между репрезентациями каждого из них в области кисти руки в схеме тела в мозге обезьян, так что смежные области, ранее реагировавшие на сенсорную стимуляцию одного или другого пальца, теперь реагируют на прикосновение к обоим25. Наконец, в 1999 году во французском Марселе Жак-Оливье Кок