Царь собственной персоной - Роман Баданин
Но это была еще цензура-лайт. Впоследствии власти просто не допустят появления в российских СМИ чего-либо, напоминающего о подозрительных событиях в Рязани. Например, в сентябре 2009 года, то есть спустя ровно 10 лет с момента совершения терактов, журналист Скотт Андерсон опубликовал в американском журнале GQ статью под заголовком «Темное восхождение Владимира Путина к власти»509. В статье задавались все те же резонные вопросы: почему власти не расследовали случившееся в Рязани более досконально, откуда в этой истории так много нестыковок и так далее. Но вот проблема: статья не вышла в российской версии журнала, которую тогда возглавлял модный писатель Николай Усков. Он заявил прессе, что принял решение не печатать текст, так как «в нем не было ничего сенсационного» для российской аудитории510. Неожиданно слышать такое от Ускова, историка по профессии, применительно к самому трагическому и загадочному эпизоду новейшей истории России.
Трепашкин, которому и так изрядно досталось от «конторы», в 2002 году стал фигурантом уголовного дела о разглашении гостайны (за то, что общался по телефону с уже уехавшим за границу Александром Литвиненко — в том числе по делу о подрыве жилых домов). За короткий промежуток времени Трепашкину вменили три статьи, причем последнюю, о хранении оружия, — за несколько дней до начала судебного процесса над исполнителями терактов в Москве. Как рассказывал сам Трепашкин, он собирался выступать на суде, доказывая причастность ФСБ к случившемуся511. Но выступить не смог, потому что его как будто случайно остановили на одном из постов дорожной инспекции в Московской области и нашли под сиденьем пистолет. Трепашкин утверждал, что оружие подбросили, и это фактически подтвердилось в ходе дознания — понятые признались, что увидели ствол лишь в руках милиционеров512. Как бы то ни было, Трепашкина упекли за решетку — он получил четыре года. Даже в колонии над ним продолжали демонстративно издеваться. Однажды ему одобрили условно-досрочное освобождение (УДО), выпустили из-под стражи, и бывший чекист даже успел добраться домой. Но тут УДО отменили и водворили Трепашкина обратно в зону. Не обошлось без мелких пакостей даже в конце 2007 года, когда Трепашкина наконец выпустили из заключения. Его выставили за ворота колонии на несколько часов раньше, чем сообщили встречающим. До города бывший чекист ехал на маршрутке.
К этому моменту его бывший коллега Александр Литвиненко уже погиб в Лондоне в результате отравления радиоактивным веществом. Соавтор Литвиненко по книге «ФСБ взрывает Россию» Юрий Фельштинский в конце 2007 года резко почувствовал себя плохо, находясь по делам в Париже. Фельштинский после 2000 года больше не бывал в России, постоянно проживая в США. В 2007-м, спустя год с момента отравления его соавтора, писателю понадобилось ненадолго съездить в Париж. В последний день своего французского вояжа Фельштинский почувствовал серьезное недомогание, «озноб, слабость, было похоже на сильный грипп». Доехав до Лондона на поезде, писатель сдал анализы и, едва почувствовав улучшение, полетел домой, в Бостон. Однако вскоре туда пришли анализы из Британии, и к дому Фельштинского примчались машины ФБР и экспертов-токсикологов. Эту историю годы спустя Фельштинский впервые рассказал авторам этой книги513. В анализах говорилось о полиорганном нарушении, «как будто отказывало все», вспоминает Фельштинский. Семейный доктор в США, зная о его роде деятельности, предложил сообщить о случившемся правоохранительным органам. В доме Фельштинского взяли всевозможные пробы, он сам сдал множество анализов. Следов отравления в итоге не нашли, поэтому, как говорит Фельштинский, он тогда и не стал рассказывать эту историю публично. В какой-то момент отравлений — истинных, мнимых, а также тех, что были замаскированы под естественную болезнь или смерть, — стало так много, что стеснение Фельштинского кажется теперь наивностью.
Журналист «Новой газеты» Юрий Щекочихин был звездой в своей профессии. Да и не только в ней. Еще в 90-х демократические веяния занесли репортера в депутаты парламента. И в Госдуме, и в газете Щекочихин занимался примерно одним и тем же — расследовал коррупцию и превышение властных полномочий. Его тексты вызывали большие скандалы, многие темы были очень рискованными. Естественно, после случившегося в сентябре 1999 года взрывы домов тоже стали темой Щекочихина. Он занимался ею не только как журналист, но и как участник той самой общественной комиссии по расследованию терактов. 17 июня 2003 года Щекочихин был в Рязани, на родине печально известного «сахара». Репортер позвонил главному редактору и пожаловался на здоровье. Ему посоветовали ехать домой. Спустя два дня в Москве журналисту стало еще хуже, его госпитализировали. Дальше события развивались стремительно и страшно — происходило примерно то же, что мы уже описывали в рассказах про Цепова и Литвиненко. Облезала кожа, выпадали волосы, один за другим отказывали органы — «эффект моментального старения», назовут это врачи514. Щекочихин скончался 3 июля, не приходя в сознание. На видеозаписи похорон виден обтянутый пожелтевшей кожей столетний старик. Щекочихину было 53 года.
Подозрения, что журналиста и депутата отравили, начали появляться почти сразу после его гибели. Но власти настаивали на естественном характере смерти. Врачи укажут причиной летального исхода «синдром Лайелла», то есть сильную и скоротечную аллергическую реакцию, но что ее вызвало, никто так и не определил. Коллеги погибшего не раз пытались провести расследование, однажды тело Щекочихина даже эксгумировали, но результатов это не дало. Наиболее вероятно, следы отравляющего вещества, если оно было, давно исчезли.
Один из журналистов, работавших в то время в «Новой газете», вспоминает свои эмоции: «После Щекочихина убьют и других коллег, но Юрий Петрович был первым (на самом деле еще в 2000 году был убит сотрудник «Новой газеты» Игорь Домников — прим. авт.). Впервые стало страшно. Раньше была эйфория, а с того момента — испуг»515. Страх, испуг — это точные слова, чтобы описать результат, которого хотели достичь вероятные отравители Щекочихина. И цель они выбрали безошибочно. Параллельно с расследованием взрывов жилых домов Щекочихин основательно влез и в другую связанную с ФСБ историю.
23 октября 2002 года большая группа террористов чеченского происхождения захватила здание театра на Дубровке в Москве. В тот момент на сцене шел мюзикл «Норд-Ост», зал был забит зрителями. В руках террористов оказалось более 900 заложников. 26 октября театр взяли штурмом с применением отравляющего вещества, которое, по замыслу, должно было усыпить террористов, не дав им шанса привести в действие
