Царь собственной персоной - Роман Баданин
Однако это был еще далеко не верх трусости. В ходе расследования выяснилось, что в Беслане де-факто действовали как будто два параллельных штаба. В официальном штабе операции главным был назначен руководитель ФСБ по Северной Осетии Валерий Андреев. Но у него за спиной работали другие люди, выше и по званию, и по должности. В частности, трое заместителей директора ФСБ — провалившие операцию в «Норд-Осте» генералы Проничев и Тихонов, а также еще один старинный приятель Патрушева, генерал Владимир Анисимов. Мы упоминали этого человека, когда рассказывали про карельский период биографии Патрушева. Анисимов, или, как его тогда звали, Гаврилыч, по образованию тракторист (позже он окончит политический вуз), начинал работу в Петрозаводском КГБ как водитель, в звании прапорщика. Переехав на работу в Москву, Патрушев позвал Гаврилыча за собой: по состоянию на 2003 год тот отвечал в ФСБ за ее собственную безопасность, то есть следил за тем, как бы не уронить престиж «конторы». Когда члены комиссии поинтересовались, что Анисимов делал в штабе, никто в ФСБ не смог дать вменяемого ответа540. А между тем этот человек сыграл в бесланской драме одну из главных ролей.
Где физически находился Анисимов в дни теракта, комиссия так до конца и не поняла — одни чиновники говорили, что он работал в Беслане, другие в этом сомневались. По версии Билалова, бывший шофер Патрушева во время операции пребывал во Владикавказе, в штабе 58-й армии, откуда и отдавал приказы.
Почти сразу после захвата школы террористы передали свои условия — они хотят говорить с четырьмя людьми. Были названы президент Северной Осетии Александр Дзасохов (он еще утром приехал на место теракта и, судя по многим свидетельствам, был готов отправиться в школу), врачом Леонидом Рошалем (позже также прилетел в Беслан и был готов войти в захваченную школу), советником президента России Асламбеком Аслахановым (говорил с террористами по телефону, но долетел до Беслана с опозданием) и главой Ингушетии, генералом ФСБ Муратом Зязиковым (не появился в Беслане, на связь не выходил, все три дня теракта провел в своей резиденции в Назрани, не показываясь на публике541). Опираясь на показания единственного выжившего при штурме боевика, комиссия выяснила, что террористы за приход Дзасохова и Зязикова были готовы выпустить 300 заложников542. «Что ж вы не пришли и не спасли детей?!» — как вспоминает Билалов, во время того разговора отставные генералы буквально орали на Зязикова, а тот грубо огрызался. Он сообщил членам комиссии, что получил приказ руководства ни в коем случае не показываться в школе, так как, «по оперативным данным», боевики собирались его расстрелять. «Кто вам приказал не приезжать в Беслан?» — спросили его. Зязиков ответил: «Государственная тайна!» «Это был Анисимов?» — спросили его. Зязиков промолчал. «Всем стало понятно, что так и было», — рассказывает теперь Билалов.
Если вы запутались в череде эфэсбэшников, максимально упростим цепочку: глава ФСБ испугался работать в Беслане и отправил туда своего бывшего водителя; тот, оказавшись на месте, тоже испугался ответственности и руководил штабом из-за кулис; когда появилась возможность спасти хоть кого-то из заложников, бывший шофер Патрушева приказал Зязикову получше спрятаться, что тот, опять же от испуга, с готовностью исполнил. Идеальная цепь принятия решений, основанная на трусости и непрофессионализме. Важно помнить и ту деталь, что Зязиков на момент теракта был избранным главой российского региона (разумеется, те выборы в Ингушетии были грубейшим образом сфальсифицированы, но тем не менее!). По закону Зязиков подчинялся своим избирателям, а на деле — адъютанту директора ФСБ.
«Пусть бы вы там погибли как офицер, но спасли бы 150 детей», — так, по словам Билалова, сказал Зязикову кто-то из членов комиссии, кто был старше чекиста по званию. В какой-то момент на беседу с парламентариями пришел Анисимов. «Он вел себя высокомерно. На вопрос, где вы были, ответил: „Где надо, там и был“. На большинство вопросов отвечал: „Это гостайна“». Ситуация накалялась, и ее разрядил самый нелепый член комиссии, как будто специально делегированный туда Кремлем, чтобы превратить ее работу в бессмыслицу. Этого депутата звали Олег Малышкин, он попал в Госдуму как член ЛДПР, а еще точнее — как охранник ее лидера Владимира Жириновского. У Малышкина нет ни взглядов, ни знаний, ни умений, достойных упоминания, кроме разве что того, что он мастер спорта по футболу. В самые напряженные минуты, вроде того же допроса Анисимова, Малышкин раз за разом предлагал своим коллегам пойти поиграть в мяч. «Стало понятно, что комиссия не сможет найти виновников и похоронит саму идею парламентских расследований. В нее делегировали ветеранов всех силовых и чрезвычайных ведомств, вплоть до Минздрава, и каждый отмазывал своих, — вспоминает Билалов. — Стал ясно, что придется назначить кого-то виноватым, и на эту роль для ФСБ идеально подходили двое известных ингушей, Руслан Аушев и Михаил Гуцериев».
Аушев, бывший боевой генерал, был президентом Ингушетии до Зязикова и, в отличие от последнего, пользовался в республике широкой поддержкой и уважением. После захвата школы он приехал в Беслан и пошел парламентером в здание, откуда смог вывести несколько матерей с грудными детьми. Гуцериев, на тот момент богатейший бизнесмен ингушского происхождения, также приехал в штаб и через родственников смог установить связь с боевиками-ингушами. У Гуцериева был личный конфликт с Зязиковым, так что он тоже казался желанной мишенью для ФСБ.
Билалов в свои 34 года был самым молодым членом комиссии, и ему, как он вспоминает, всякий раз поручали неприятные задания. Именно его попросили донести до Аушева требование явиться в комиссию на допрос. «Аушев сказал, что не пойдет: „Моя совесть чиста, я сделал все, что мог“. Я ему ответил, что считаю его героем, но если они обвинят его, то между ингушами и осетинами вспыхнет новая вражда», — вспоминает Билалов. В итоге Аушев встретился с тремя членами комиссии, которым сказал: изучите видеозапись моего разговора с боевиками. В комиссии удивились: какая видеозапись? Вдруг выяснилось, что в разрушенном здании действительно нашли видеокамеру, на которую боевики записывали происходившее внутри. Запись восстановили, и разговор Аушева с террористами перевели с вайнахского543. На ней Аушев требует от боевиков отпустить с ним самых маленьких детей. Это было по-настоящему геройское
