О воле в природе - Артур Шопенгауэр
Примечания
1 См. мое конкурсное сочинение «Об основах морали», § 6.
2 Ср. «Парерги», I, стр. 155 и след.
3 Кто желает приобрести по данному вопросу краткие, но основательные сведения, пусть прочтет прекрасное сочинение покойного пастора Бохингера “La vie contemplative, ascétique et monastique chez les Indous et chez les peuples Bouddhistes”. Strasb. 1831.
Заключение
К перечисленным в этом сочинении, бесспорно, разительным подтверждениям, которые дали моей теории со времени ее появления, но независимо от нее эмпирические науки, примыкают, без сомнения, многие другие, не дошедшие до моего сведения: как ничтожна, в самом деле, та часть деятельно культивируемой на всех языках естественнонаучной литературы, на изучение которой достает времени, досуга и терпения у отдельной личности! Но уже и приведенное выше дает мне уверенность в том, что время для моей философии созрело; и сердце мое наполняется радостью, когда я вижу, как с течением лет эмпирические науки мало-помалу выступают достоверными свидетельницами в пользу учения, о котором «профессиональные философы» (это характерное прозвище и даже звание «философского ремесла» некоторые из них наивно присваивают себе сами) – о котором, говорю я, они в продолжение семнадцати лет хранили государственно-мудрое, ненарушимое молчание и о котором писать они предоставляли непосвященному в их политику Жан Полю1. Ибо хвалить его казалось им опасным, порицать же, по зрелом обсуждении, не вполне удобным, а разоблачать перед публикой, непричастной к «профессии и ремеслу», что можно весьма серьезно философствовать, не будучи ни непонятным, ни скучным, – этого они тоже не считали особенно нужным; чего же ради стали бы они компрометировать себя моим учением, когда молчание позволяет карт не раскрывать? Излюбленный же метод замалчивания, это испытанное средство против заслуг, был у них как раз под руками. Вот они и порешили между собою, что по обстоятельствам данного времени моя философия не особенно пригодна для преподавания с кафедры, а это, конечно, по их глубокому убеждению, является бесспорно-истинной и последней целью всякой философии; так что если бы с высот Олимпа снизошла сама истина, сверкающая наготою, но принесла бы с собою такие дары, которые найдены были бы несоответствующими требованиям времени и видам высшего начальства, то господа представители «профессии и ремесла», право, не стали бы терять времени с этой бесстыжей нимфой и, наговорив ей кучу комплиментов, с возможной поспешностью спровадили бы ее обратно на родной Олимп и затем, наложив на свои уста персты молчания, как ни в чем не бывало продолжали бы сидеть за своими компендиями. Ибо действительно, кто вступает в любовную связь с этою нагою красотою, с этой обольстительной сиреной, с этой невестой-бесприданницей, тот должен отказаться от счастья быть государственным философом, философом кафедры. Он будет, если далеко зайдет, философом – чердака. Но зато вместо публики из студентов, чающих заработка и куска хлеба, у него будет публика из редких, избранных, мыслящих людей, которые, скудно рассеянные среди бесчисленной толпы, разрозненные между собою потоком времени, кажутся почти игрой природы. А из дали времен приветствует его благодарное потомство. И люди, воображающие, что тому, кто однажды созерцал лик истины, возможно ее покинуть, от нее отречься, ее исказить ради их растленной похвалы, ради их чиновничьих мест или денег, ради их чина надворного советника, – эти люди, вероятно, даже не подозревают, как прекрасна и желанна истина, как радостно идти вослед за нею, какое наслаждение кроется в обладании ею. Нет, лучше шлифовать очки, как Спиноза, или носить воду, как Клеанф! Пусть же они и впредь держат себя, как им заблагорассудится: в угоду «ремеслу» истина не станет другой. Это верно, что серьезная философия переросла университеты, в которых науки находятся под опекою государства. Но быть может, дело дойдет до того, что философию причислят к тайным наукам, а в это самое время ее карикатура, прославленная ancilla theologiae[170] университетов, скверная копия со схоластики, для которой высшим критерием философской истины служит катехизис государственного вероисповедания, тем громче будет звучать в аудиториях. “You, that way; we, this way”2. Shakesp. L[ove’s] L[abour’s] L[ost]. The end.
Примечания
1 “Nachschule zur ästhetischen Vorschule”. – Предыдущее относится к 1835 году, времени первого издания данного сочинения.
2 Вам – туда, а нам – сюда. Шекспир. Т[щетные] У[силия] Л[юбви]. Акт V, сц. 2]. Конец (англ.).
Примечания
1
Цитаты из трагедии Эсхила «Прометей прикованный», пер. С. Апта:
«Но тщетно убеждал я и доказывал,
Меня тогда и слушать не хотел никто».
«…Что ж, время, старясь, может научить всему».
2
Каспар Гаузер (1812–1833) – таинственный найденыш, обнаруженный в 16-летнем возрасте в Нюрнберге, а до этого где-то в подвале росший без какого-либо воспитания и знания жизни.
3
Est et fideli tuta silentio merces – «Есть и верным молчанию вознаграждение» – изречение поэта Симонида, которое часто повторял император Август (Гораций. «Римские оды», кн. III, ода 2 в пер. А. А. Фета).
4
Необходимое условие (лат.).
5
Без этого благополучию не бывать (лат.).
6
Зд.: самую главную (др. – греч.).
7
Источник пропитания (фр.).
8
На глазах всего народа (лат.).
9
Самодовольностью (фр.).
10
Святая простота! (лат.)
11
Зд.: недействительное (фр.).
12
Identitas indiscernibilium – принцип, который встречается в философской системе Лейбница: два объекта никогда не могут быть полностью идентичными.
13
«Мы и сами не прочь от подобной свободы, // И другому готовы дозволить ее» (лат., Гораций. Наука поэзии, 11 // Полн. собр. соч. М., 1936. С. 341).
14
Образцы эрудиции (лат.).
15
Ироническое упоминание формулы из постановлений инквизиционных трибуналов «К вящей славе
