Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг. - Майкл Джабара Карлей

По сути, Ластейри требовал приостановить дебаты на неопределенный срок. Он полагал, что СССР пакт о взаимопомощи нужен больше, чем Франции, и поэтому Москве придется заплатить за ратификацию. Не слишком хорошее начало дебатов, хотя нападки Ластейри были ожидаемы. Вмешался Фланден. Он хотел отделить вопрос о погашении царских долгов от вопроса французской национальной безопасности. Ответ был очевиден. Торрес делал доклад по этому законопроекту и первым выступил в защиту ратификации, обратив внимание на «ревизионизм» Германии, но не произнеся при этом слов «Германия» или «Гитлер». Из-за ревизионизма могла начаться новая мировая война. Это было в интересах обеих стран — СССР и Франции — защититься от установления нового мирового порядка, основанного на праве сильнейшего. Ластейри снова вмешался и потребовал остановить дебаты. Другие представители правых с сомнением относились к возможной помощи СССР Франции и боялись вероятных советских «империалистических» амбиций. Это было государство вне общего закона, другими словами, вне капиталистического порядка. По факту выступления против ратификации шли по тому плану, о котором говорил Фланден. Один правый депутат даже упомянул Брестский мир как пример предательства советским правительством Франции, хотя в тот период (март — апрель 1918 года) МИД противился политике сотрудничества с большевиками в борьбе с общим врагом — вильгельмовской Германией. Это была секретная информация, так как широкая общественность не должна была узнать о спорах во французском правительстве о том, друг ли или враг Советская Россия. Брестский мир был всегда хорошим аргументов французских правых в их нападках на СССР.

Началась вторая неделя дебатов. Слова Эррио о Франциске I и Сулеймане Великолепном всплыли прежде, чем сам Эррио смог их повторить. Правый депутат Ксавье Валла, будущий нацистский коллаборационист, антисемит и отъявленный подлец, работавший на правительство Виши после падения Франции, сам поднял этот вопрос, чтобы присвоить себе «реализм». «Кое-кто не упустит возможность, — заявил он, — кинуть мне в лицо историю о Франциске I и Сулеймане Великолепном, хотя во времена Франциска I у Сулеймана не было мусульманской политической партии во Франции, чьими намерениями было бы свержение монархии и замена Евангелия на Коран. В любом случае, тут нет особой разницы». Некоторые правые и даже центристы принялись аплодировать Валле. Наверно, это была бы смешная острота, если бы вопрос французской безопасности был всего лишь шуткой. В конце войны его посадили в тюрьму, но в отличие от Лаваля не расстреляли — повезло.

Пьер Теттенже, крайне правый депутат, присоединился к нападкам Валла. Теттенже тоже арестовали в конце войны за коллаборационизм и тоже не расстреляли. «Нам скажут, что мы — страна идеалов, страна, которая строила соборы, ходила в Крестовые походы, — заявил Теттенже. — Но идти в Крестовый поход против фашизма и за большевизм? Я не могу с этим согласиться. Это одна из многих причин, почему я не буду голосовать за ратификацию франко-советского пакта о взаимопомощи, поскольку СССР, кажется, намеревается превратить это соглашение, которое должно быть ограничено защитой мира, в инструмент войны, а потом и гражданской войны». Эти аргументы использовались с 1918 года против сотрудничества для борьбы с общим немецким врагом. Под «гражданской войной» подразумевалась, конечно, коммунистическая революция. Теттенже сделал последний залп: «Я сказал достаточно, господа, чтобы дать понять, что мы, с нашей стороны, не можем доверять пакту, который подпишет страна, организующая мировую революцию и решившая поставить деньги и солдат Франции на службу перевороту». Правые как будто готовились к коллаборационизму с нацистской Германией.

Пока они расстреливали пакт в упор, защитники ратификации отвечали холостыми. Они сказали, что пакт не был направлен против нацистской Германии (хотя, конечно, он был, как Сталин и сказал Лавалю). А кроме того, он не приведет к военному союзу с СССР, хотя советская сторона, безусловно, думала именно об этом, так же, как и некоторые французские сторонники ратификации. Защитники утверждали, что пакт соответствует Уставу Лиги Наций и Локарнским договорам. По их словам, его нужно было заключить для сохранения мира, но и еще, конечно, чтобы противостоять нацистской Германии, необходимо готовиться к войне. Старый принцип «хочешь мира — готовься к войне» восходит еще к временам Древнего Рима.

Представители коммунистов в основном воздерживались от дебатов, за исключением дружески настроенного журналиста и оратора Габриеля Пери, французского патриота, которого казнят в 1941 году нацистские оккупационные власти. Он просто-напросто сказал: «Обязательным условием для сохранения мира является следующее: агрессор не осмелится напасть, если он будет знать, что ему противостоит коалиция огромной силы (аплодисменты крайне левых). Чем более недвусмысленно описана взаимопомощь, тем выше вероятность ее эффективности, тем ниже риск конфликта и тем больше людей смогут жить в мире и спокойствии». Пери добавил, что мы отказываемся заключать какие бы то ни было соглашения с Германией, которые дали бы ей свободу действия в любой части Европы, и мы ждем, что Германия откажется от планов агрессии, о которых говорится в «Майн кампф». Ведь эта книга «все еще оставалась библией Третьего рейха». Затем Пери набросился на Валла, Теттенже и их соратников. Он выразил изумление тем, что эти «патриоты», как он иронично их назвал, забыли Седан, в битве при котором в 1870 году прусские войска победили французскую армию. Как можно так хладнокровно давать Гитлеру «полную свободу» в установлении нацистского контроля над Украиной, Австрией и Малой Антантой, то есть дать Германии возможность подготовиться к «грозному тет-а-тет с Францией»? Ссылаясь на постулат Литвинова о неделимости мира, Пери прямо заявил: «Война на востоке означает войну везде»[1249].

Пери был единственным депутатом, упомянувшим план Гитлера по установлению контроля Германии над Европой. Он назвал врага Франции. Означала ли «Майн кампф» то, о чем в ней говорилось, или нет? Как написали в официальной прессе, его высказываниям аплодировали в основном «левые и крайне левые». Неужели только они во всей Палате депутатов были способны поддержать искреннюю речь Пери и «реализм»? Кто же был прав, он или будущие коллаборационисты Виши — Валла и Теттенже? Пери погиб как патриот от рук нацистов. Коллаборационистов Валла и Теттенже в итоге помиловали, и они жили обычной жизнью после войны. Где же справедливость?

В Москве Литвинов сообщил Сталину, что дебаты начались, и предложил опубликовать колонку в «Известиях» или «Правде», чтобы ответить на аргументы правых. Его информационную записку стоит процитировать целиком:

«Правые депутаты и правая печать выступают против ратификации франко-советского пакта с аргументами, позаимствованными у