На краю несбывшихся надежд - Оксана Алексеевна Ласовская
— Может, скорую вызвать? — робко спросила я.
— Ничего ему не сделается, не трусь, — неожиданно улыбнулся Степка. — Пошли, Мира. Вика наверняка вне себя от ужаса, надо ее успокоить.
Боже, мы ведь совсем забыли о сестре! Тихо ойкнув, я первой бросилась в комнату. Вика сидела в постели, сжавшись в комок, закрыв уши руками, и тихо скулила.
— Вик, Викуша, все хорошо! — я обняла сестру и прижала ее к себе. — Слышишь, все хорошо!
Степа вошел следом и опустился на свою кровать, то и дело прикасаясь к шее и болезненно морщась.
— Я боюсь его, — прошептала Вика, вскинув на меня глаза, полные ужаса и боли. — Он не человек, даже не животное! Он… Он… Он…
— Тише, тише, тише… — я погладила ее по голове. — Успокойся, все уже позади. Завтра, нет, уже сегодня, — кинув взгляд на часы, поправилась я, — мы уедем и забудем обо всем этом как о страшном сне.
— Он пришел ночью, — продолжила Вика, словно не слыша меня. Ее глаза стали стеклянными, она смотрела в одну точку и говорила так, словно пересказывала действия, происходящие на видимом только ей одной экране. — Я спала, а он пришел. Мама, как всегда, спала пьяной и ничего не слышала. Степки не было дома. Я проснулась от того, что он дотронулся до меня. Я сначала даже не испугалась, ведь он алкаш! Разве он смог бы причинить мне вред? Он же на ногах еле держался! Я крикнула на него, оттолкнула, а он все сюсюкал, называл меня куколкой, деткой, а потом начал бить. Я вдруг поняла, что не справлюсь с ним, стала кричать, пыталась выбежать в коридор, разбудить маму, но не смогла. Он разозлился, начал кричать на меня, бить и… И это было ужасно.
Вика опустила голову, спрятала лицо в ладони и тихо заплакала. Она плакала так отчаянно, что у меня сердце разрывалось на части, хотелось взять хоть капельку ее боли себе. Было страшно представить, что она пережила. Теперь я представляла себе это очень хорошо.
Взглянув на Степу, я испугалась. Его лицо было белее мела, глаза горели недобрым огнем.
— Эй, ты чего?
— Она никогда не рассказывала об этом, — судорожно сглотнув, ответил брат. — Я сам обо всем догадался и спросил об этом, и она подтвердила. И все. А он… Он… Я УБЬЮ ЕГО!!! — взревел брат и бросился вон из комнаты. Я едва успела преградить ему путь.
— Пусти!
— Нет! Я не хочу, чтобы ты из-за этого подлеца сел в тюрьму! Оставь, он все равно рано или поздно загнется под каким-нибудь забором!
— Как папа… — всхлипнула Вика. — Папа тоже пил, но с ним было лучше…
Степа послушался меня и вернулся на свое место. На его лбу быстро-быстро билась тоненькая жилка. Он вытащил сигареты и закурил прямо в доме. Я обняла Вику и прижала ее к себе.
— На следующий день я хотела рассказать все маме, — продолжила Вика. Она не понимала, что не нужно сейчас ничего рассказывать, и просто хотела выговориться. Слова лились из нее, как гной из давнего нарыва. Такой нарыв, видимо, был у нее в душе. А я боялась. Боялась, что не смогу удержать Степку и случится непоправимое.
— Но мама ничего и слушать не хотела, — всхлипнула сестра, тесно прижимаясь ко мне и цепляясь руками за свитер. — Я весь день находилась как во сне, а ночью сбежала и спала в сарае. Но он и там меня нашел. Мое бегство разозлило его, и он был еще жестче. Он ушел, а я еще долго не могла прийти в себя. А потом поняла, что не хочу жить. Вернулась в дом, взяла нож, спряталась в гараже и… Если б Степка не нашел меня, больше бы не было этих мучений!!!
У сестры была самая настоящая истерика, и мы не знали, как успокоить ее. Вдвоем со Степой мы держали бьющуюся в рыданиях Вику, как заведенные, повторяя, что все будет хорошо. Потом брат вспомнил об успокаивающих лекарствах и бросился за таблеткой. Вскоре Вика затихла.
Я осталась лежать рядом с ней, Степа вернулся на свою кровать. Веки слипались, и мы уснули мгновенно. Часы показывали половину шестого утра.
Глава 3
Несмотря на беспокойно проведенную ночь, проснулась я рано, в семь часов. Чувствовала себя ужасно, была усталой и разбитой. Но засыпать опять не хотелось. Нет уж, только не здесь. Лишней минуты не хотелось находиться в этом доме…
Поднявшись, я на цыпочках вернулась в комнату, где остались мои вещи, оделась и так же тихонько заглянула в спальню родителей. Мама уже ушла на работу, а Василий так и валялся на полу. Меня прошиб холодный пот. Вдруг он и впрямь умер?!
Бесшумной тенью скользнув за дверь, я подкралась к распростертому телу «отчима» и прислушалась. Из его груди вырывалось дыхание, на губах играла легкая улыбка.
— Снится что-то, — констатировала я, чувствуя непомерное чувство гадливости, только стоя рядом с ним. И как мама может ложиться с ним в одну постель?!
Передернувшись от одной такой мысли, я поспешила покинуть комнату, а потом и дом. Постояв на крыльце, ежась от холодного ветра, я вдруг вспомнила, что неплохо было бы посетить могилу отца, и, взглянув на часы, припустила к кладбищу.
Кладбище располагалась далеко. Следовало пройти всю деревню, потом небольшой лесок. Время поджимало, я хотела уехать отсюда не позже полудня, поэтому очень спешила.
За несколько минут я пробежала деревню, изрядно запыхавшись. Остановилась, чтобы передохнуть, и побежала дальше. Дорога показалась очень длинной, но вот и знакомая кладбищенская ограда.
Где искать могилу отца, я представляла смутно, поэтому потратила еще минут двадцать, носясь по кладбищу и читая фамилии. Одна могила заставила меня надолго остановиться и даже забыть о времени.
С памятника на меня смотрела моя одноклассница, вертлявая пухленькая Лиза. Судя по дате смерти, умерла она два года назад.
— Лизка, как же так, а? — спросила я, чувствуя, как в глазах защипало. Лиза мне нравилась, мы хорошо общались, а в старших классах даже ходили друг к другу в гости. Правда, у меня подруга была всего один раз, а я бегала к ней довольно часто. Она была очень веселой, заводной, не стеснялась своей полноты и умела придумать развлечение для всех.
С трудом сдержав слезы, я вздохнула и последовала дальше. Вскоре я увидела и могилу папы. Здесь фотографии не было, только деревянный крест. До меня дошло, что я пришла с пустыми руками, и
