Сдавайся, это любовь… - Евсения Медведева
– А я тебе данные сейчас скину, а она попытается тебя уговорить на водительское удостоверение. Стёп, ну сделай всё, как ты умеешь! – я улыбался и ласково скользил по книжице в красной корочке. Эх… Люся. Сдавайся.
– Ладно, с тебя должок.
– Уговор, Стёп. Уговор…
Так, раз уже зашла речь про долги, можно и для себя кое-что получить. Затушил сигарету, собрал вещи и хотел было выбежать из кабинета, как этот долбаный телефон вновь ожил.
– Сука, Доний! Какого хера я до тебя дозвониться не могу?
– Кирилл Петрович, это Нинель, помощница Льва.
– Ой, простите, Нинель. Что случилось? – притормозил в дверях, наблюдая, как в мою сторону, откровенно вихляя бёдрами, направляется Галина с двумя картонными стаканчиками кофе. Чёрт, что за день-то такой?
– Ну, тут Лев Саныч попал в весьма щепетильную ситуацию… – женщина, которая остротой своего языка могла перерубить КамАЗ, сейчас тушевалась? – Чибисов! Вези ключи от своих грёбаных наручников!
Истошный ор Дония оглушил меня, заполняя зияющую дыру в пазле, который ну никак не сходился с утра. Все на месте было: документы, удостоверение, кобура, а браслеты будто корова языком слизала. Я даже сначала подумал, что вчера забыл забрать у Петьки, который вцепился в них и никак не хотел отдавать.
– Еду, Нинель… Пятнадцать минут.
– Кирилл Петрович, – Галка облокотилась о дверной косяк и поприветствовала секретаря. – Я принесла кофе.
– Ух ты, а что, у нас какие-то кадровые перестановки? – я обернулся к улыбающейся Ольге Сергеевне. Та быстро вздрогнула и вновь стала делать вид, что занята пасьянсом. – Почему вы мне носите кофе?
– Ну как… Обещала же, – стушевалась Галина.
– Когда?
– Когда Курочкина взяла трубку…
– Странно, супруга ничего не сообщила, – я пожал плечами и забрал стакан из трясущихся рук. – Вы что-то хотели? Оль, будешь кофе?
– Супруга?
– Ага. Ещё вопросы?
– Никак нет, – отчеканила Галя, отворачиваясь так резко, будто команду «равнение» получила.
– Ты про кошку помнишь? – девушка медленно кивнула, не рискуя повернуть голову. – Так вот, забудь, Галина Петровна. Забудь…
Я махнул секретарю, указав сжатым в руках телефоном, и покинул участок.
Пора вызволять друга…
Я ко всему был готов, кроме как найти Дония с голым торсом за столом в своём кабинете, задумчиво высаживающего сигаретку, будто после бурного секса. Бля, да почему будто бы? Так оно и было.
– Чибисов, скажи своей женщине, чтобы не притрагивалась к наручникам! – рычал Лев.
– А ты женщину мою не трожь, Доний. Со своей договорись, что в игрища надо играть дома, а не в разгар рабочего дня, – от души хохотал я, снимая оковы с довольного Дония. – Фура пересекла границу. Через сорок минут будут новости, поэтому погнали. Дина уже всё равно ничего сделать не сможет. Генеральчик с Мониным у них на хвосте, группа перехвата в точке ожидания.
– Слава Богу! – Лёва на ходу застёгивал рубашку, выбегая из кабинета.
Путь до закрытого города был нервным. Лёха слал подробные отчёты, а также фото задержания и видеосъемку с обыском складского помещения, где и меняли маркировку на автозапчастях. Но я уже отпустил эту ситуацию, приедет, и потом уже внимательно посмотрю. Сейчас у меня другая задача…
– Они на КПП, – быстро шикнул в телефон Стёпа Шишкин и отключился.
– Идём, Доний. Оцепляем их тачку, иначе уйдут. Вдруг помимо Каменской в наших женщинах ещё прячется Шумахер? – с диким ржачем мы выбрались на улицу. Доний встал у водительской двери, а я распластался на капоте машины Ветерка. Девчонки не заставили себя долго ждать, выбежав из дверей проходной с лёгким смехом. Правда, увидев нас, они вмиг побледнели…
– Хана твоим тестикулам! – заорала Люся и рывком пантеры бросилась в объятия. Глаза её переливались жгучим пламенем, что только укрепляло моё шальное решение. Так и будет!
– Всё? Попользовалась, и можно кастрировать? – я быстро скрутил свою бестию, спрыгнул с капота и, воспользовавшись растерянностью Вероники Ветер, вырвал из её пальцев ключи. – Пощади, Люсёк! Я тебе ещё пригожусь.
– Что? Выпил кофе со своей Галкой? – она пыхтела, пока я усаживал её в машину, прожигала глазами, пока обегал вокруг, шипела, когда потянулся, чтобы пристегнуть ремень безопасности. Рычит, злится, ревнует… И дело даже не в том, что я раскрыл их сговор Донию, а в том, что ревность не отпускает мою Люську. Любит тигрица, ой, как любит…
– Неа, не стал. Не пью бурду. Я с недавних пор только из твоих рук буду пить, – я излишне резво стартанул с места, поднимая в воздух пелену пыли. Так, у нас всего сорок минут! Надо успеть… Надо успеть!
– Что ей от тебя нужно? – Люся уложила руку мне на колено, впилась ноготками и заскользила к ширинке. Мне оставалось только свистеть и молиться, чтобы выдержать уготованную пытку.
– Люсь, это обычная кошка-зассанка. Она ставит ловушку, а ты истерику устраиваешь. Забудь о ней! Поверь, такое больше не повторится.
– Почему я должна верить твоим словам?
– А я никогда не говорю то, чего не знаю. Не даю обещаний, которые не смогу сдержать. Если говорю, что люблю, то уж будь добра, приготовь своё сердечко. Сдавайся, Люся, это любовь!
– Любовь майора?
– Это любовь Чибисова! – рыкнул я, обнял её за шею, притянул к себе и поцеловал. Горячо, глубоко, но быстро… Потому что рисковать своими девчонками уже не имею права. Люська немного успокоилась, расслабила пальцы, больше не грозя мне стать евнухом, и уложила голову на плечо.
– Что, прям любишь?
– Прям люблю.
– Что, прям вот такую чокнутую?
– О! А это моя любимая часть программы, малыша. Только давай договоримся, что реквизит для ролевых игр Доний пусть добывает сам, – рассмеялся, вдыхая запах её волос.
– Чёрт…
Остаток пути мы ехали в полной тишине. Люся будто даже закемарила, только руку с колена не убрала. Так мило посапывала, улыбаясь во сне чему-то хорошему.
Припарковался, прикинул, сколько у нас есть времени, и написал должнице короткую эсэмэску с угрозой, чтобы не смела смыться домой раньше положенного.
Моя Люська… Дерзкая, напористая, как танк, трогательная, страстная…
Это новое чувство топило меня. Внутри словно места было мало! Распирало, душило и выворачивало! Меня словно током пробивало каждый раз, когда она смотрела на меня. И неважно, хочет она подвесить за яйца над входом в участок или приносит завтрак в постель. Коротит так, что башню сносит. Моя девочка. Моя.
