Меняя формат Судьбы - Татьяна Александровна Алюшина
– Так оставайся да живи, – предложил спокойным, почти благостным тоном Волков, глядя вперёд, поверх крыш на голубеющее вдали море. – Дом вон есть, только и ждёт хозяев.
Она не ответила сразу. Тоже смотрела на море.
– Не соединяемся мы, Дмитрий Егорович, – решилась Дарья на откровенность. – Может, и хотели бы, но не соединяемся. У него служба со сменой адресов, а у меня своя служба – с чётким адресом приписки.
– Знаешь, Даш… – Волков повернул голову и посмотрел на неё. – Херня это всё. Значение имеет только одно: насколько вы друг для друга Судьба, Удача, Любовь и есть ли что-то большое и важное между вами. А всё остальное херня. Вы очень похожи в том, что касается службы. Оба преданны беспредельно своей профессии, оба редкие специалисты. И каждый в своей сфере калиброванный человек с одной лишь, но существенной разницей: Саня служит Отечеству, и его жизнь, как военного, принадлежит Родине и службе, а ты служишь людям, деткам, порой буквально дотла сжигая себя на той своей работе. Видел я пару раз, какой ты возвращалась из больницы, буквально выпотрошенной физически и душевно. Но дело в том, что ты не должна отдавать свою жизнь, своё женское счастье и своё здоровье только лишь работе. И ещё, – продолжил он, – по большей части жизнь свою делает сам человек, Судьба лишь подбрасывает ему варианты и даёт шансы, а вот как форматировать её – решаешь только ты сам. Эта жизнь слишком скоротечна и хрупка, чтобы профукать её и отказать себе в счастье. Ты же не ущемлённый народ и не в черте осёдлости определена на жительство: детки есть везде и везде им нужна помощь и забота таких специалистов, как ты, не только в Москве. Думаю, с трудоустройством у тебя не будет никаких проблем, где бы ты ни оказалась. Мало того, уверен, что «на тебя» будут приезжать люди со всей страны: кого отправят их врачи, а кто и сам поедет.
– Да, – согласилась с ним Дарья, – только в Москве в перинатальном центре я могу помочь гораздо большему количеству деток и принять намного больше детей. И у меня есть пациенты и семья, за которых я отвечаю, – посмотрела она на него грустными, больными от невысказанных слов и чувств фиолетовыми глазами.
– Да, но там есть ещё специалисты твоего уровня, а всем детям не поможешь, хоть всю жизнь свою сольёшь этому служению, – продлённо-тягостно выдохнул он.
От ворот гаража раздался гудок клаксона, призывающий отъезжающих собираться и занимать места в машине.
– Спасибо вам огромное, Дмитрий Егорович, – Дарья шагнула к нему, поднявшись с кресла, и, дождавшись, когда тот встанет со своего, обняла, прижалась головой в его груди и добавила глухо: – Благодарю вас за всё. Нам у вас и с вами было очень хорошо и уютно, по-родному тепло.
– И тебе, девочка, спасибо. – Он погладил своей большой ладонью по её голове. – Пригрелся я тут с вашей семьёй душой, размяк.
Снизу снова нетерпеливо-протяжно загудел сигнал клаксона.
– Ну, всё, – подняв голову и отпуская его, покивала Дарья, придавая бодрости своему голосу: – Пора ехать.
– Что, уезжаешь? – спросил, уже не убеждая и ничего не ожидая, Волков.
– Уезжаем, – решительно мотнув головой, твёрдо произнесла Дарья.
– Ну что ж… – вздохнул Дмитрий Егорович. – Тогда лёгкий путь.
Эпилог
«В
сё-таки осень в этих краях роскошная, – думал Вольский, с особым душевным удовольствием рассматривая открывающиеся по дороге виды и дивные панорамы. – Нет, у нас в Сибири осень тоже хороша: шикарная охота и рыбалкой, и краски там такие в тайге, что зашибись прямо, за душу хватает, аж замираешь. Но здесь осень особенная, именно что роскошная – обалденное буйство красок и такой привкус терпкого, сладкого вина, запах поздних роз и чего-то неуловимо тонкого. Красота!»
Наслаждаясь созерцанием природы и нескоростной ездой по отличной новенькой трассе, Сан Саныч, убывший в очередной краткосрочный отпуск, ехал в сторону Николаевки. Только в этот раз он решил на любимый им серпантин, вившийся меж леса по горам, не сворачивать – ну вот так, чтобы не проезжать тот самый поворот, где они с Дарьей первый раз встретились, когда гонял её кабан, протаранивший бампер его джипа.
Не то чтобы ему хотелось забыть и вычеркнуть эти воспоминания из памяти – вовсе нет: все свои воспоминания о Дарье и проведённых вместе днях Саныч трепетно хранил и помнил до мелочей. А не свернул… ну чтобы не тревожить, не дёргать побаливающее и тихонько щемившее в душе.
Нет, они не прекратили с ней общения, перезванивались, когда у Сани выпадала такая возможность, с удовольствием общались, шутили. Договаривались прочесть какую-нибудь книгу, нашумевшую рекламой, а в следующий сеанс связи обсуждали её, часто Дарья рассказывала какие-то интересные и забавные истории о своей работе, о маленьких пациентах и их родителях, а он… А он в основном слушал.
Но всё это было… Полудружба на расстоянии, а потому что, как говорится, «ни два ни полтора» – и не дружба, и не любовь, а так… затухающие волны флуктуации.
И оба они это понимали и чувствовали, но почему-то не обрывали связи окончательно.
Вольский вообще сомневался, нужно ли ехать нынче ему к Егорычу, ворошить в себе воспоминания, испытывая тягучую, болезненную невозможность всё повторить и вернуться назад – грустя над уходящей натурой прошлого. Но Егорыч, узнав, что Сане дают отпуск, сказал: приезжай, надо кое-что срочно порешать по твоему дому, а потом можешь лететь свободно, а я всё сам сделаю. Вот он и надумал, что поедет, «порешает», пару-тройку дней поплавает в ещё тёплом море – и во Владик, наконец-то побудет со своими.
– Привет, Саня! – заграбастал его в медвежьи объятия Егорыч, как только Саныч выбрался из-за руля. Прижал так крепко, до похрустывания рёбер, к себе, похлопал по спине своей большой ладонью, повторяя, расчувствовавшись: – Ну, привет, привет, сынок! Герой! Живой, здоровый! Молодец!
– Дядь Мить, придавишь, – посмеивался Саня.
– Ничё, ты у нас парень крепкий, сдюжишь! – Отодвигая от себя Вольского, Егорыч всмотрелся в его лицо и спросил совсем иным тоном: – Ну ты как?
– Норм, дядь Мить, – покивал оптимистично Вольский.
– Ну и лады, – завершил этот их по большей части невербальный обмен информацией Волков и перешёл на деловитый тон: – Слушай, Сань, сгоняй по-быстрому к себе в «Малую резиденцию». Там отделочники сделали на стенах выкрасы, надо срочно выбрать цвет и им отзвониться.
– Да ну, дядь Мить, сам бы и выбрал, – пожал недоумённо
