Меняя формат Судьбы - Татьяна Александровна Алюшина
И пока звонкие голосочки детей, обсуждавших, кто и какие вкуснятины пробовал в их «большой» пятилетней жизни, и чуть ироничный, спокойный голос Глафиры, поддержавшей эту тему, не удалились на приличное расстояние, оставшиеся в гараже не произнесли ни слова.
– Так, Дарья, – привычно взял на себя командирские обязанности Волков, – чётко, коротко, по делу объясняешь, что за паника и «взлёт по тревоге»?
– Я не знаю, как объяснить, – резко подняв и опустив плечи, ответила Дарья. – Но я точно знаю, что нельзя было допустить, чтобы дети попали в школу, там они подверглись бы реальной опасности.
– Откуда сведения? Кто сообщил? Какого типа и уровня опасность? – выстреливал строгим начальственным тоном Волков, жёстким, суровым взглядом буравя Дарью.
– Я не знаю, – повторила она, выдерживая этот его давящий взгляд и не отступая.
Вот так – добрейший хозяин и приветливый человек, с мудрым, ироничным и тёплым взглядом, в один момент превратился в мощную личность, в жёсткого руководителя, умеющего брать на себя ответственность за любую сложную ситуацию и командование и руководство многими людьми. А также спрашивать с каждого из этих людей.
– Дмитрий Егорович, – мягким тоном разрядила негласное, но отчётливое напряжение, возникшее между Дарьей и Волковым, которое ощутили все присутствовавшие в гараже, Лидия Григорьевна, буквально на секунду опередив Вольского, уже сделавшего непроизвольное движение, загораживая плечом Дашу, и начавшего что-то возражать Волкова, – ты на Дарью не дави по своему привычному, военному. И не требуй чёткого ответа там, где его быть не может.
– Почему не может? – не спешил выходить из полковничьей боевой ипостаси Волков. – Если человек прибежал с криком «Отставить! Всё пропало!», значит, у него на то есть причина. Вот я о ней и спрашиваю, об этой причине.
– Ты не спрашиваешь, дядь Мить, – не удержался-таки Вольский от защиты девушки. – Ты отдаёшь команды и давишь, как на нерадивого подчинённого.
– Так, – вскинув ладонь вверх останавливающим жестом, оборвала их выяснения Дарья. – Мам, Саша, спасибо за заступничество, но в какой-то степени Дмитрий Егорович прав: эти мои панические забеги босиком и крики требуют как минимум объяснений, – и, снова посмотрев на Волкова, она попыталась сформулировать то, что не подлежало никакому объяснению: – У меня есть странная способность. В моменты, когда кому-то из моих близких грозит опасность, я как бы предчувствую надвигающуюся беду…
– То есть вы, Дарья, предсказательница? Вещунья такая? – без тени иронии в тоне, строгим голосом спросил Волков.
– Нет, – спокойно возразила ему Дарья. – Я не предсказываю события, я лишь чувствую беду, надвигающуюся на родных мне людей. Как правило, понять или увидеть, что именно и конкретно им грозит и какое событие должно произойти, я не могу.
– Но сейчас вы кричали, что ехать в школу нельзя, – напомнил ей Дмитрий Егорович.
– Да, иногда я как бы чувствую, где именно должна произойти с ними беда, в какой локации. Но так бывает редко.
– Это у неё ещё в детстве началось, – снова вступила в разговор Лидия Григорьевна. – В четыре с половиной года Даша сильно заболела. Мы не понимали, что это за болезнь: очень высокая температура за сорок и сухой, жёсткий кашель. Врачи не могли поставить диагноз и госпитализировать не могли, а вдруг это инфекция или что-то вирусное. И, пока мы с врачами пытались найти какое-то решение, Дашулю принялась лечить моя бабушка Дуня, она у нас целительницей считалась. Давала ей пить обычные травки с мёдом, читала молитву на исцеление, поставив возле её головки икону Николая Чудотворца, и пела всю ночь над ней древние заговорные песенки. А утром Дарья проснулась совершенно здоровенькой, только похудевшей, очень слабенькой, и всё время просила пить и есть. А уже через три месяца первый раз у неё произошло такое вот предчувствие.
– Часто угадывала? – спросил Волков.
– Я не угадываю, Дмитрий Егорович, – поправила его Даша, начиная злиться. – Я не гадаю на картах и на кофейной гуще, я испытываю и переживаю определённые очень сильные чувства и эмоции, которые концентрируются на том человеке из моей семьи, которому грозит опасность.
– Ни разу, – вместо неё замирительным тоном ответила Лидия Григорьевна и повторила: – Дарья не ошиблась ни разу. Если вспомнить самые сильные из таких моментов, то однажды Полина собралась на встречу с друзьями и вызвала такси, Дарья весь день отговаривала её от этой поездки. Ходила, маялась, но Полинка тогда была подростком буйствующим, и ей казалось, что сестре просто не нравится эта её компания. Они поругались, и Полька выскочила из дома, хлопнув дверью. А Дашка вдруг сорвалась с места и понеслась следом за ней. Схватила сестру буквально в последнюю секунду, когда та уже садилась в машину, выдернула из такси, крикнула водителю, что заказ отменяется, и захлопнула дверцу. Таксист выругался, но уехал. Девчонки стоят у проезжей части, ругаются и вдруг слышат страшный звук торможения и бьющегося металла. Рванули вперёд, а на перекрёстке, прямо под светофором ужасная авария из четырёх машин, просто месиво. А такси, в котором не уехала Полина, буквально всмятку и водитель…
– Охренеть! – высказался за всех троих мужчин Олег Юрьевич.
– Где-то так, – подтвердила Лидия Григорьевна и продолжила: – Из последних таких самых страшных – это «Крокус».
– Так, – крякнул не то от досады, не то от сильных эмоций Волков, – а там-то каким образом Дарья поучаствовала?
– Так нынешний парень Полины, Антон, он у нас фанат русского рока, причём ещё того, старого, с советских времён. А в «Крокусе» концерт «Пикника». Он эту группу просто обожает, считает культовой и одной из самых крутых, этой их «Мышеловкой» он нам всем мозг вынес. Антоша несколько месяцев ждал этого концерта, заранее билеты купил для них с Полькой.
– Ну да, – немного натянуто усмехнулась Дарья, перехватив мамин рассказ, – а тут я со своей паникой. Тоха решил, что я сума сошла, а я Полинке ору, мол, «Помнишь твоё такси? Сейчас то же самое!». Она так прониклась, что аж побледнела до лёгкой степени синевы, и давай Тоху уговаривать. Он с нами всеми жутко разругался, но…
– Но мы втроём его обманули и заперли в ванной, – усмехнулась Лидия Григорьевна, – и давай через дверь объяснять что-то непонятное ему, обещая, что лично купим ему билеты на другой концерт, а сейчас нельзя, ну а потом случилось всё это…
– Так. Ладно, – произнёс решительным тоном Волков. – Принимаем в виде вводной, что Дарья чувствует возможную беду, и в данный момент мы имеем очередное проявление этих её необъяснимых способностей. Тогда, Даша, отвечай чётко и доходчиво. Ты знаешь… ну, хорошо, – поправил себя Егорыч, увидев, как Дарья скривилась на этом его
