Шум дождя - Тори Ру
Теперь я знаю, что любовь — не та отравляющая, прибивающая к земле боязнь не дотянуть, разочаровать, потерять и задохнуться от боли, которую вечно вселял в меня Шарк. Любовь — полное доверие, неизменная поддержка, умение прощать, готовность, не раздумывая, отдать последнее и ничего не попросить взамен.
***
Светает сегодня рано, но солнце так и не разгорается, и серое, окутанное мглой утро плавно перетекает в туманный день. Унылая многоэтажка в окне едва различима, над ней клубятся мрачные тучи, грозя в любой момент обрушиться вниз проливным дождем.
Нехотя вылезаю из кровати, надолго запираюсь в душе и являюсь к завтраку с опозданием. Хрипло приветствую родителей, благодарю Анну за шикарные, легкие блюда и, плюхнувшись на стул, аккуратно отпиваю кофе. Папу не на шутку встревожили мои планы летней подработки, и он с пристрастием расспрашивает, кто такая Карина и где находится ее салон.
Но Анна гладит его по плечу и с жаром убеждает:
— Женя, Варе выпал отличный шанс себя проявить, иона обязательно со всем справится. Дети растут. Давай дадим им чуть больше самостоятельности, хотя меня все еще пугает эта мысль…
Родителям предстоит поездка за Лизой, и папа, скрепя сердце, соглашается. Встает из-за стола, задумчиво покручивает на пальце брелок и пускается в долгие напутствия, но Анна настойчиво подталкивает его в спину, набрасывает плащ и заговорщицки подмигивает мне на прощание.
Щелкает замок, повисает звенящая тишина, разбавленная тяжкими вздохами ветра и звуком моторов далеких авто. Возвращаюсь на кухню, подхватываю чашку за еще не остывший, выпуклый бок, но ароматный кофе не лезет в горло, и пальцы заметно дрожат. С каждой секундой нарастает волнение — отыщу ли я Найденова, сумею ли расспросить, окажется ли он тем, кто мне так нужен?
Сверяюсь со временем и прислушиваюсь к размеренному стуку в груди. Как бы все не сложилось, я искренне рада за Лизу — она сменила статус в сети на «В отношениях», добавила несколько новых фото, и Фантом не преминул щедро набросать на них дизлайки.
Я даже улавливаю граничащее со злорадством удовлетворение и, кажется, понимаю, по какой еще причине Спирит называл Фантома жалким подражателем. Их ники имеют схожее значение, к тому же брюнет Фантом очевидно косил под более успешного соперника и даже высветлил патлы. Разве это не повод допустить, что Спирит и Найденов — одно лицо…
Споласкиваю посуду прохладной водой и, посмеиваясь от своего неожиданного открытия, перебираюсь в комнату. Тут тоже сумрачно и непривычно тихо, и мандраж снова захлестывает меня с головой. Влезаю в те же вещи, что были на мне в первую встречу со Спиритом, пробую нанести макияж, но руки не слушаются, и вскоре я бросаю бесполезное занятие.
Натягиваю в прихожей верные кеды, снимаю с крючка рюкзак и покидаю теплую, уютную, понятную и уже ставшую родной квартиру.
В метре от подъездной двери повисла прозрачная пленка дождя, и я рефлекторно отступаю и упираюсь лопатками в холодный металл.
Дождь не страшен…
На миг зажмурившись, делаю шаг вперед и раскрываю над головой защитный купол зонта. В мутных лужах под подошвами мелькают покрытые рябью кроны деревьев, полупрозрачные дома и безликие, нахохлившиеся прохожие.
На автомате добираюсь до остановочного павильона, прячусь под пластиковым козырьком, и через секунду к бордюру подползает автобус третьего маршрута с несколькими сонными пассажирами в комфортабельном салоне. Занимаю любимое место у окна, прислоняюсь лбом к стеклу, и меня захлестывают моменты из недавнего прошлого: первая совместная поездка с Лизой, наше напряженное молчание, неловкие попытки сблизиться и, наконец, долгожданное примирение.
Все складывается как по нотам, и я даю себе установку на удачу. Все будет хорошо. Все уже хорошо…
Для тех, кто искренне во что-то верит, его вера становится важной частью жизни и объективной реальностью. Я нуждаюсь в Спирите, я истово верю в его существование, и Найденов просто не может оказаться в этой истории посторонним!
Считаю пролетающие мимо столбы, нервно тереблю шнурок толстовки и к концу поездки накручиваю себя так, что зубы стучат.
Автобус тормозит у остановки, высаживает желающих выйти, и мне снова пригождается зонт.
Оглядываюсь по сторонам и мешкаю. Перестук и перешептывание капель становятся навязчивее и громче, дискомфорт разрастается до легкой паники, но я трясу головой и смело иду вперед — у меня есть цель, в моей картине мира больше нет места для иллюзорных и давно оставшихся в прошлом страхов.
Набираю в грудь побольше влажного воздуха и почти бегом пересекаю старую площадь. Одинокий бродяга, укутавшись в помятый целлофан, сидит у гранитного постамента, отрешенно тасует колоду и провожает редких прохожих пустым мутным взглядом. Острое сожаление иголкой пронзает сердце. Я ненавижу его бездушного и недалекого создателя, и ни за что не куплю его книг!
Люди используют других людей в своих интересах, а потом забывают, вычеркивают из ближнего круга, годами не звонят… Спириту тоже было мучительно сложно и больно. Неужели он думает, что я ничем не отличаюсь от остальных?
До треска сжимаю рукоятку зонта и крепко задумываюсь.
Если принять логику Карины, после расставания с призвавшим ее парнем она предпочла как можно дальше сбежать — от страха, от досады, от ревности, от отчаяния. Вероятно, и Спирит, будучи маленьким мальчиком, неосознанно принял точно такое же решение, добрался до этого города и был найден на улице неравнодушными людьми. Потом — детдом, долгие поиски себя и миллионы вопросов без ответов.
«…Меня никто никогда не любил…» — я явственно слышу страшную фразу, произнесенную Спиритом так буднично… И всхлипываю от ужаса.
Даже зная, что снова меня потеряет и заново переживет те чудовищные эмоции, он все равно просил Приму о помощи, вернулся ко мне и помог заново обрести веру в себя.
Мрачный, запущенный сквер вовсе не выглядит пугающим — в зарослях хмеля никого нет, главная аллея погружена в спокойствие и сонный полумрак, тени ветвей сплелись в причудливое кружево и укрыли от падающей с неба воды трещины асфальта и торчащие из него корни.
Я воодушевлена предстоящим общением с обитателем музейной подсобки, и, помня о наказе Анны, обхожу затянутые зеленой сеткой стены и строй густых древних вязов и оказываюсь на небольшой аккуратной поляне. Ее газон кем-то заботливо подстрижен, за ивами виднеется затянутый ряской водоем, блестящие от дождя скамейки и высокая голубятня. В ней деловито топчутся, урчат и поклевывают зерно разномастные голуби, и, среди прочих, орловский белый турман — мой пернатый друг, приносящий приветы от Спирита.
Сомнения окончательно сходят на нет: именно отсюда Вася летел ко
