Измену гордым не прощают - Ксюша Иванова
Целую в плечо, потом в торчащий сосочек.
Дергается навстречу.
Ласкаю груди, собирая в пригоршни и сдвигая вместе. И она стонет. Её штормит - чувствую, как слабеют ноги. С удивлением отодвигаюсь, вглядываясь в лицо. Оно запрокинуто назад. Кусает губы, зажмурившись. Вода потоками льется...
-Давай ножку вот сюда, - упираю в бортик ступней. - Поласкаю тебя.
-Неет, - шепчет. - Быстро хочу. Тебя хочу!
Не глядя, находит рукой мой член и сжимает его. Оу. Да я готов уже, конечно! Быстро? Ну, раз женщина просит, разве можно ей отказать в таком-то вопросе?
Разворачиваю к себе спиной. И в ужасе замираю. Что за?
- Боже. Что это? Да-ани?
На ее спине несколько желтовато-синюшных полос, а вверху, по плечам - едва затянувшаяся узкая, но длинная рана.
- Гордей! - обиженно и зло. - Я говорила, что били!
Да, но... Это же даже в голове не помещается - тут не просто ударили, а намеренно наказывали. Жестоко, зная, что именно делают!
- Утром же в полицию поедем! Я их всех по судам...
- Забыть хочу об этом всём! Давай же...
Находит мои руки, обнимает себя моими ладонями, накрывает груди, ведет вниз по животу. Блядь, да я не смогу так! А-а-а-а!
- Не смотри на меня! - командует хрипло. - Глаза закрой!
И не смотреть на тебя не могу!
Меня буквально разрывает от таких несовместимых эмоций - страсти, жалости, ярости, любви... Но живое, горячее женское тело под моими руками извивается. Накрываю ладонью грудь, сжимаю, кончиками пальцев очень четко ощущая громкое биение ее сердца. Стонет, вытягивая шейку, подставляясь моим губам.
Осторожно, боясь прижаться телом к спине и причинить боль, оглаживаю животик, сползаю пальцами на лобок, вдавливаюсь ими, прогибая ее под себя.
И сейчас уже не ее, а меня колотит всего - это невозможно сразу пережить, перетерпеть, осознать и выбросить из головы - то, что с нею, с нами произошло, но, в то же время, тело не подводит, работает так, как и должно. И Дани откликается. Мои пальцы скользят по влажным, шелковистым складочкам. И она то сжимает, то расслабляет бедра, мурлычет что-то. Потом встряхивает головой, волосы рассыпаются по спине, наконец-то закрывая от меня очевидные следы ее физической боли.
Медленно вхожу сзади в податливую плоть.
Ее ноготки, непривычно короткие, грубо обрезанные, скребут дешевый пластик кабинки. Губы кривятся, как будто ей больно. Замираю, не дыша, боясь навредить, боясь причинить боль. Она сжимается там, внутри. Бормочет что-то. Я не понимаю, что. Но это так заводит, что тело само начинает двигаться!
Оборачивается. Встречаемся взглядами.
- Еще, - шепчет. Глаза закатываются.
Отпускаю себя. Подхватив под живот, врезаюсь так, как требует тело. Сильно, до предела, быстро, жестко. Дани громко стонет на каждый толчок.
Кончаем одновременно. Едва успеваю ее удержать, чтобы не осела на пол...
...Зацеловываю полосы на ее спине. Нет, ну, не зря же придумали эту сказку детскую о том, что "поцелую и всё пройдет"? А вдруг пройдет и вправду? Хочу, чтобы ей не было больно. Никогда больше.
- Давай, полечи меня, - улыбается провокационно.
- Разве я уже не полечил два раза? - отвечаю, спускаясь на ягодицы и прикусывая попку. Простыня снова падает куда-то на пол.
- Словами полечи! Знаешь, как помогает хорошо?
Ну, окей, если помогает. Что угодно, лишь бы ты улыбалась.
Ложусь на живот рядом с ней. Поворачиваю голову. Наши лица совсем рядом. Улыбается мне расслабленно, доверчиво...
- Люблю тебя. Счастье мое...
Замолкаю, переполненный эмоциями. У меня трепещет внутри всё - это необычно, сладко и немного тревожно.
- Всё? - возмущается. - Мало!
- Ну, милая моя, я так-то пострадал тоже. Теперь ты лечи! Показать, где целовать надо?
67 глава. Последний разговор
- Не хочу я ехать с тобой в "Лабораторию"! Тут открытие "Шоколадницы" послезавтра! Дел уйма! К матери в больницу съездить надо. Платье новое хотела на открытие купить. У Эми в саду вечером собрание! - перечисляет Дани, яростно вгрызаясь расческой в копну своих волос.
Мы снова бессовестно опаздываем.
Снова не завтракаем, потому что трое суток живем вместе. Собственно, этим всё сказано. Дел море, всё было настолько запущено за те дни, что вся моя команда вынужденно бездействовала, что по куче контрактов сроки горят. Я возвращаюсь поздно. Дани с Эми - тоже, потому что из садика едут то по магазинам, то по делам "Шоколадницы", то вещи какие-то из квартиры забирают.
Нам даже некогда нанять машину и перевезти всё то, что она хотела бы забрать сюда. Но вот после открытия мы обязательно...
Так вот. Встречаемся поздно. Кое-как, изнемогая от невозможности слишком откровенно касаться друг друга при ребенке, ужинаем тем, что успевает приготовить к моему приходу Дани, купаем его, укладываем. Вместе. Втроем под одним одеялом. Благо, что в детскую комнату еще до последних событий, только узнав о наличии у меня сына, я заказал нормальную приличных размеров кровать.
И вот тут все начинается.
Читаю я. Эми обычно в моей любимой позе - лежа на животе сначала внимательно слушает, потом начинает сладко зевать, а потом так, под звуки голоса, и засыпает. А в это время Дани развлекается. Обычно начинается все с вполне себе невинных поцелуев в шею, поглаживаний моих волос и осторожных прикосновений пальцев к щетине на скулах. Это потом ее руки неконтролируемо спускаются ниже и ниже.
Это потом, загнанно дыша и целуясь у каждой стены, мы с трудом добираемся сначала в душ, где уже стало традицией каждый вечер заниматься любовью, а потом и в супружескую кровать.
Мы словно насытиться друг другом не можем. Причем, к моей радости, в данном случае речь не только обо мне! А потом еще утром... Ну, это уже я не могу удержаться... Потом к нам прибегает Эми, а иногда еще и Рекс, который научился подниматься по ступенькам на второй этаж. И утренние тискания обычно прекращаются в тот момент, когда Дани, наконец, соображает, что мы снова опаздываем в детский сад!
...Пытаюсь завязать галстук возле зеркала, улыбаясь самому себе. Но новый, совсем недавно купленный, почему-то в который раз складывается в некрасивый бесформенный узел. Развязываю его. Смотрю на рубашку. Так что ли, без него, пойти?
- Ты почему
