Моя Гелла - Ксюша Левина
– Спасибо. Я очень рада, что ты пришел, я рассчитываю, что ты со мной потанцуешь.
– Разве в барах танцуют вальс? Я не умею ничего другого.
– Значит, это наш фирменный танец! – Наш танец. – В этом баре можно все. Где мой подарок? Ты же с подарком? – нападает Гелла, прижав руки к подбородку.
– Да, я с подарком, но это не что-то особенное. Я ничего не успел придумать, так что просто…
– Это выглядит как пластинки.
– Это пластинки. – Протягиваю ей завернутый в крафтовую бумагу подарок, и Гелла тут же начинает его открывать.
– «Юнона и Авось»? Сколько этой штуке лет?
– Лет сорок. Не уверен наверняка, нашел на даче. Это бабушкины, скорее всего.
– Спасибо. – Гелла виснет на моей шее и отрывает ноги от пола, так что приходится ее обнять, а я уже не уверен, что мы не привлекаем внимания.
Она легкая. Она очень мягкая и теплая. Ее тепло подходит мне, по крайней мере на него отзывается сердце, прирастая к грудной клетке, чтобы лучше чувствовать, с чем мы имеем дело.
– Я не скажу, что фанатка «Юноны и Авось», но я фанатка старинных пластинок с историей! Так что это очень крутой подарок, я даже объяснить не могу насколько.
Гелла отстраняется, прижимает к груди картонную упаковку и идет к бару, чтобы оставить подарок там, ее тут же закручивает в танце Зализанный, жмется к ней и пытается не то обнять, не то даже поцеловать. Дикарь.
Я совершенно очевидно ревную. А он смотрит мне в глаза, как бы намекая, чтобы я не трогал то, что принадлежит ему.
– Привет, репетитор. – Из ниоткуда появляется явно нетрезвая Оля в блестящем топе и пышной юбке из прозрачной ткани.
– А ты тут что делаешь?
– Мы дружим с Геллой. – Я припоминаю, что знал это, и киваю в ответ. – А ты?
– Я тоже… дружу.
– Выпьем? – Она протягивает мне запотевший стакан пива.
– Нет. Я тебе репетитор, а не друг.
Оля обиженно отступает. Кажется, не стоит ей грубить, даже если она меня раздражает. Хотя… может, не так и раздражает. Я же хочу, чтобы у нее были пятерки, значит, не так все и плохо между нами.
– Ну да… – Она опускает голову, смотрит себе под ноги и морщится. Будто я ее обидел. Или будто мы с ней достаточно близки, чтобы ее обида для меня что-то значила.
– Как оценки? – все-таки спрашиваю я, и Оля мгновенно оживает, улыбается, делает шаг ближе. Ей не нужно много, чтобы преобразиться и снова преисполниться надежды на продолжение нашей беседы.
– Так себе. Папа сказал, ждет до конца полугодия и все. Я вроде получила четверку в последний раз, а потом завалила два устных задания и… я тупая, я смирилась. – И она делает большой глоток из стакана, как бы ставя точку.
– И куда дальше? Если все-таки бросишь универ. Покорять соцсети?
– Эм… – Она молчит, закусывает щеку и медленно из стороны в сторону качает головой. – Ну… я вернусь к матери. Она не тут живет, в деревне типа. В общем-то, потому я и была лучшей в классе. Нас там было всего шестеро, и быть лучшей… ну типа это было несложно, да? Я единственная уехала в город. И, видимо, вернусь. Короче, – она улыбается, – не хочу тебя зря бесить…
– Ты меня не бесишь.
– Правда? – Она смотрит почти влюбленными глазами. Как же с ней сложно.
– Не надумывай лишнего и просто запишись на урок. Ты не тупая.
– Папа больше не дает денег на занятия. – Она морщится и кусает губы, смазывая помаду, а я выдыхаю и сжимаю кулаки.
«Не поддавайся. Это твоя работа. Это просто твоя работа».
– Если… – «Ну нет, Колчин. Ты не хороший парень!» – Если тебе правда это важно. Я придумаю… как найти для тебя время… бесплатно.
Раздается визг, на который все оборачиваются, и Оля врезается в мое тело своим. На шее не виснет, но обхватывает меня поперек груди, не давая пошевелить руками. Да, этого я, разумеется, и хотел.
– Спасибо, спасибо, спасибо! Для меня это так важно, ты не представляешь! Мне очень нравились занятия, хоть я и ту…
– Господи, Оля, отвянь, пожалуйста. Прямо сейчас. Руки прочь и шаг назад! Держи себя в руках.
Я рефлекторно ищу в толпе Геллу. Оля это, разумеется, замечает, и я закатываю глаза. Сейчас начнется. Три… два… один…
– Слушай, а… тебе нравится Гелла, да? – спрашивает Оля, глядя на именинницу. – Мне так показалось. Как думаешь, у них с Лехой все серьезно? Они такая красивая пара, все говорили, что они точно будут вместе, и во-о-от…
– Понятия не имею, о чем ты.
– Потанцуем?
– Нет. – Это выходит немного жестоко, потому что я еще и смеюсь, как будто Оля сказала что-то очевидно глупое.
– Егор, – будто из темноты мне протягивает руку Гелла, делая мир цветным, – ты обещал.
И я делаю то, что делают плохие парни.
– Конечно. – Сгорю в аду, если он есть.
Кто-то из вокалистов садится за синтезатор, оставленный, видимо, местной рок-группой, кто-то другой встает к микрофону. Полагаю, гости Геллы так хорошо ее знают, что не видят ничего странного в том, чтобы она танцевала не с Алешей. Такие, как она, не изменяют и не предают, очевидно же. Не вижу Алешу, не вижу Соню, не вижу Олю. Они остались в темной части бара, а меня Гелла вытянула на свет к сцене.
– Эй, давай как положено. – Она закусывает от предвкушения губу.
Мы явно в сказке, раз все придворные мыши моей Золушки делают все возможное, чтобы она улыбалась. Они поют, играют, приглушают свет. Тихо переговариваются и спрашивают что-то вроде: «Это кто? Что? Колчин? Брат Сони?»
– Разрешите пригласить вас?
– Разрешаю. – Она протягивает мне руку, и мы начинаем танцевать, что, пожалуй, даже слишком легко мне дается.
Ведь мы достаточно репетировали. Правда, не с этой Геллой.
– Веселишься? – спрашивает она, отсмеявшись после очередного круга.
– Мы не говорили всего пару минут, я не успел повеселиться. – Если обниму ее чуть крепче, она заметит? – Тебя твой парень не будет ревновать?
– Леша?.. Ну это же просто танец.
– У вас с ним серьезно?
– А как бывает не серьезно?
– Ну… погуляли. Разбежались.
– Нет. – Она смеется ровно так же, как смеялся над Олей только что я. – Так не бывает. Зачем гулять, если человек не нравится?
– Леша тебе нравится?
Гелла хмурится, не понимая, что я несу.
– Прости, – быстро обрубаю я. – Это не мое дело.
– Не твое, – кивает она. – Ты… с Олей пришел?
– Нет.
Гелла кивает, и я готов притвориться, что вижу на
