Моя Гелла - Ксюша Левина
«Нет».
– Да.
«Зачем? Да, там будет она. Но там будет Алеша. Она чужая девушка».
Плевать.
– Здорово. Спасибо за танец. Ты не такой, как о тебе говорят…
– А обо мне говорят?
– Да, постоянно, – смеется она. – Ты знаменитость. И все говорят, что к тебе приближаться не стоит…
– Наверное, они правы.
– Но ты все равно приходи, ладно? Если хочешь… возьми с собой кого-нибудь.
– Кого?
– Ну… Оля, ты же вроде с ней дружишь?
Дружишь?
– Ладно.
– Отлично.
Гелла в последнюю секунду привстает на цыпочки и целует меня в щеку. Коротко и почти невесомо.
«За что мне это проклятие? Ладно, я знаю за что».
Глава 21
Принц и Золушка
– Так вы все-таки подружки?
– Так между вами все-таки что-то есть?
Соня останавливается напротив бара и хмуро, с осуждением на него смотрит. Место, куда пригласила гостей Гелла, не похоже на нее. Байк-бар, самый обыкновенный, не стильный, расположенный практически в цоколе, только половинки окон выглядывают из-под земли. Металлическая вывеска с названием «Колесница», а из нутра уходящей под землю лестницы доносится The Black Eyed Peas. Как ей вообще могли разрешить включить такое в подобном месте? И почему Гелла отмечает день рождения именно тут?
– Нет, я ей не подружка. Но Леша вроде как мой лучший друг. – Соня морщится. – А они вроде как встречаются.
– Вроде как?
– Ну… между ними все как-то… слишком платонически. – Соня закатывает глаза. – Может, она дурит ему голову, я не знаю. Они вместе уже месяц и еще ни разу не переспали, чего, блин? Что это за отношения такие?
– Ну-у, может, он у нее первый.
– Да я и не сомневаюсь. Не удивлюсь, если она из тех, кто до свадьбы ни-ни.
– Я думал, она тебе нравится.
Соня выдыхает сигаретный дым и швыряет окурок в урну, а потом начинает тереть руки салфетками. Остается секретом, зачем она курит именно сигареты, если ненавидит запах табака и всякий раз с остервенением от него избавляется.
– Она мне нравится. Но я все еще уверена, что нам не по пути. И Леше тоже. Она святоша, а мы не такие. Ты не знаешь ее. Что ты к ней прицепился?
– Она позвала меня на день рождения, – пожимаю плечами и пытаюсь улыбнуться Соне как раньше, чтобы она испугалась и взбесилась, но не получается.
Так бывает, когда отходишь от прежней привычки, а потом вернуться к ней уже не получается, и она болтается, как отмершая, лишенная крови и жизни конечность. То же самое у меня вышло с безусловной любовью к отцу. Одно мгновение – и у меня уже не получается говорить, что все, что он когда-либо делал, было ради нашего с Соней блага.
– Почему? – Она скрещивает на груди руки и закусывает щеку. – Зачем ей понадобилось звать на тусовку тебя?
– Потому что мы почти друзья.
– У нее все друзья, – отмахивается от этих слов, как от мух, Соня.
Это причиняет мне дискомфорт в грудной клетке: сердце недовольно ворочается, и я это ощущаю очень явно, мне не по себе. Оно, как наделенный разумом организм, реагирует на слова и ведет себя непривычно. Спотыкается, перестает ровно биться, начинает мешать, как будто стало большим и неповоротливым, разогревает кровь.
Это не влюбленность. Я знаю, что такое быть влюбленным. Это не одержимость – это мне тоже знакомо. И не помешательство. То, что происходит в моей груди, ни на что прежнее не похоже. Как будто я впервые физически способен наблюдать за кем-то со стороны, не вмешиваясь в его жизнь. Какая же это любовь?
– Пошли уже. – Соня привстает на цыпочки, когда видит приближающегося к нам Зализанного, а потом бежит к нему и виснет на шее, перебирается на спину, и он начинает хохотать, хотя не произошло ничего веселого.
Я вдруг испытываю острый приступ ревности за Геллу, если можно так сказать. Тут что-то не так. Встречаясь с одной, ты не будешь таскать на спине другую, но не мне решать, что хорошо, а что нет.
– Ты идешь? – спрашивает Алеша, проходя мимо.
– Разумеется. – Но энтузиазма в голосе не слышно, и Алеша как-то неловко переступает с ноги на ногу, глядя на меня. Будто самую малость опасается.
– Не думал, что вы с Геллой друзья… ну типа, она тебя боится.
– Уже нет, – сквозь зубы отвечаю я.
Алеша хмурится еще сильнее:
– Ну ты это… тронешь ее – будешь иметь дело со мной.
– Ушам своим не верю. – Я начинаю смеяться. Хочу врезать ему прямо сейчас, но вот беда: повода официального нет. Подхожу и хлопаю Зализанного по плечу так, что он чуть сгибается в коленях.
– Боишься, что, если я ее трону, она тебя забудет?
Алеша набирает воздуха в грудь, чтобы ответить, но не успевает.
– Ой, что-то ты побледнел. Подыши-ка воздухом, а у меня дела там… надо кое-кого поздравить. – Это его, кажется, убивает.
Зализанный смотрит на меня, стиснув зубы, и явно не понимает, о чем речь. Я для него не конкурент, но он даже не представляет, как смешно убеждать его в обратном и наблюдать, как он начинает в это верить. Не имея на то никаких оснований.
Я спускаюсь по ступеням, а Алеша тащится следом за мной. В баре играет, кажется, та подборка, что мы с Геллой слушали в машине: следом за The Black Eyed Peas начинаются «Звери». Но обстановка по-прежнему не располагает к такой музыке. Стены обшиты деревом, столы тоже деревянные, и у бара стоят стулья, обшитые грубой кожей, с меховыми спинками. Выглядит обескураживающе. Вместо модных неоновых вывесок тут обычные лампочки. Вместо выставки бутылок алкоголя – пивные краны.
– Привет! Вы пришли. – Гелла привстает на цыпочки и целует в щеку Соню, потом Лешу, а потом подбегает ко мне. – Я так рада. – В уголках ее глаз собираются морщинки.
Она явно из тех, кто так заморачивается над собственным праздником, что не успевает собраться сам.
Растрепанная, в простых джинсах и простой майке. Не на каблуках, не усыпана блестками, как фея.
– С днем рождения? – Все испаряются, стоит мне задать этот вопрос, потому что внимание Геллы теперь сосредоточено на мне.
Алеша встает за бар и наливает Соне пиво. Другие гости – участники вокальной студии – хохочут и болтают, какие-то девчонки топчутся у сцены со стаканами. Все это размывается
