Гнев изгнанника - Монти Джей

Я не смогу сдержать поток всего, что прячу в себе. Все ночи, которые я провела, глядя в потолок, прокручивая в голове каждую секунду, гадая, могла ли я поступить как-то иначе.

Спасти себя, когда никто другой не смог сделать это. Громче кричать. Сильнее бороться. Никогда, блять, не верить Окли, когда он говорил мне, что я особенная.

Я могла бы сказать ему все это, обрушить на него бурю, которую он заслуживает, но это не исправило бы меня.

Ничто не может меня исправить.

Лениво выдохнув, я глушу машину, кладу бонг на пол перед пассажирским сиденьем и аккуратно накрываю его брошенной толстовкой, чтобы его не было видно. Когда я открываю дверь, дым валит из кабины как туман.

Я выхожу из машины, потягиваясь, и игнорирую головы, повернутые в мою сторону. Краем глаза я вижу группу студентов у своих машин, которые делают вид, что не смотрят на меня, но один из них, кого я смутно узнаю, неловко машет мне рукой.

— Привет, Фи! — кричит она слишком веселым, слишком нетерпеливым голосом. — Мы как раз собирались к Тилли. Пойдешь с нами?

Я киваю в ее сторону, улыбаясь сквозь стиснутые губы.

— Мне нужно идти на следующий урок. В другой раз.

Это вранье, но ладно.

На самом деле им плевать на дружбу со мной. Им важен статус, чтобы их увидели со мной и они могли использовать любую информацию, которую я им разболтаю, в качестве оружия для сплетен. Я очень быстро поняла, что здесь можно доверять только тем, у кого фамилии Ван Дорен, Хоторн, Колдуэлл или Пирсон.

Все.

Общаясь со мной лично, люди кажутся милыми. Они машут мне рукой, улыбаются, наливают мне алкоголь на случайных вечеринках, но за закрытыми дверями? Они все змеи, которые только и ждут, чтобы укусить.

Я уверена, что эта маленькая компания пойдет на обед и проведет большую часть времени, обсуждая меня. У них наверняка есть целый арсенал ярких слов, чтобы описать меня – шлюха, сучка, избалованная девчонка, стерва, и этот список можно продолжать бесконечно.

Но я знаю без тени сомнения, что ни один из них не осмелится сказать мне это в лицо. И я не могу их в этом винить – я уже однажды заколола парня отверткой на Кладбище за то, что он схватил меня за задницу.

На их месте я бы тоже себя боялась.

От парковки до района Берсли рукой подать. Мои ботинки стучат по влажной зеленой лужайке Коммонса, когда я пересекаю ее.

Университет «Холлоу Хайтс».

«Мы призвали успех».

Эти слова высечены на камне, навсегда запечатлевшись под арочными воротами, ведущими в место, пропитанное историей и тяжелым ожиданием. «Холлоу Хайтс» не просто носит свой престиж – он им дышит.

Готические шпили пронзают небо, как иглы, а плющ цепляется за старинные стены, словно он тоже знает, что это место переживет само время.

Несмотря на удар по репутации, нанесенный ему много лет назад, ничто не может лишить его славы, которая пронизывает каждую скрипучую половую доску, каждый темный угол. Университет дышит тяжестью своего прошлого, каждый коридор шепчет секреты тех, кто ходил по этим залам задолго до меня.

Если прислушаться, можно почти услышать их – тихий шепот амбиций, предательства и обещаний, данных в темноте.

После того как тетя Лира стала деканом, «Холлоу Хайтс» стал более строгим, утонченным, выйдя за рамки своего наследия – обслуживания таких, как я, детей из богатых семей. Она заделала трещины, оставленные скандалами, и вернула университету репутацию, которая теперь не сводится к позолоченным залам и старым деньгам.

Я должна была полюбить это место.

И когда-то я его любила.

Но потом все изменилось. Я изменилась.

Когда мои ноги ступают по мягкому красному ковру, устилающему проходы между креслами театра, вокруг тихо. Моя мама прислонилась к сцене, в очках, и смотрит на бумагу в своих руках.

Ее светло-рыжие волосы рассыпались по плечам, губы сжаты, она черкнула что-то на листке перед собой.

Сэйдж Ван Дорен не только владелица бизнеса, но и председатель театрального отделения в «Холлоу Хайтс». Это ее королевство порядка и искусства, и она правит им безупречно.

Когда она приходит проверить, как идут дела, мы встречаемся с ней на обеде во время моей перемены. Так мы продолжаем традицию, которую начали, когда я училась в старшей школе.

В первый год обучения я, возможно, была причастна к небольшому вандализму в виде граффити, за что меня отстранили от занятий на один день. В свою защиту скажу, что Виктор Кинкейд, блять, заслужил, чтобы его шкафчик разрисовали краской.

Он и его друзья-пещерные люди пытались избить Рейна из-за какой-то девчонки. Они разбили ему глаз, но Рейн сломал им челюсть. Кажется, тогда же Эзра сломал палец.

В любом случае, после того, как я рассказала ей об этом, она предложила нам вместе пообедать.

Так что несколько раз в месяц мы обедаем вместе.

— Пожалуйста, скажи мне, что в этом бумажном пакете бургер с дополнительными огурчиками и без лука, — умоляю я, опускаясь на одно из кресел в первом ряду, бархат которого поглощает мое тело.

— А что такое? Ты проголодалась? — мама отрывает глаза от бумаг и поднимает вверх идеально ухоженные брови.

Я открываю рот, чтобы оправдаться, но она быстро перебивает меня игривой улыбкой.

— Не отрицай это. От тебя пахнет как после концерта «Grateful Dead».

Да, я определенно должна была взять больше салфеток для сушки белья перед тем, как курить.

Совет от профессионала: если у вас запланирован обед с мамой, и вы не хотите пахнуть как скунс, потрите одежду салфетками для сушки белья. Работает безотказно.

— Исправит ли это ситуацию, если я скажу, что у меня сегодня больше нет занятий?

— Нет, — отвечает она резко, протягивая мне пакет с едой. — Твое наказание – дождаться, пока Рейн закончит тренировку по футболу и подвезет тебя домой. А теперь отдай мне ключи.

— Мааам, — стону я, думая о том, что мне придется тащиться на тренировку по футболу.

— Не мамкой мне, — она улыбается, слегка хихикая. — Ты можешь курить дома, где я знаю, что ты в безопасности. Ты же знаешь.

— Да, да, я поняла, — бормочу я, доставая из