Все началось с развода (СИ) - Томченко Анна
У меня болит сердце за тебя.
Альберт говорил это медленно, мягко, так, как будто бы действительно пытался меня уговорить. И мне казалось, его больше обижает мое непонимание ситуации Мне казалось, что он не понимал, почему от такого щедрого предложения я отказывалась.
— Ален, родная моя. — Альберт подался вперед, перехватил двумя руками мою ладонь, в которой я до сих пор зажимала салфетку. — Девочка моя, я же знаю, что тебе сейчас тяжело. Но это не говорит о том, что я скрываюсь и снимаю с себя ответственность за твою жизнь. Если бы я хотел снять ответственность, я бы молча развернулся и ушел. И мне там уже было бы плевать, что ты будешь делать, как ты будешь жить, но мне не плевать. Я определил тебе содержание. Я оставил тебе дом, машину. Видишь, ты мне не безразлична. Ален, так случается, люди перестают любить. Но это не говорит о том, что людям наплевать. Девочка моя, ну, не вредничай.
На глазах стояли звезды.
«Девочка моя, не вредничай. Аленушка»
Альберт использовал все, чем можно было меня зацепить.
Я медленно вытащила ладонь из его рук и сделала несколько шагов назад.
Выпустила из ослабевших пальцев салфетку.
Ноги, казалось, не держали, но я все равно развернулась и медленным шагом пошла к лестнице. Поднялась на второй этаж. Открыла свою гардеробную и с верхней полки стянула белый чемодан с имитацией каретной стяжки. Я складывала туда вещи. Не смотрела даже, как они ложатся. А потом я медленно закрыла чемодан. Перевернула его, вытащила ручку. Вышла с ним из спальни, дошла до лестницы.
Дежавю било по нервам.
Точно так же полгода назад я собирала его вещи.
На этот раз собрала свои.
Альберт по звуку моих шагов понял, что я приближаюсь и вышел из зала.
Застыл у основания лестницы, и когда я спустилась, то просто протянула ему ручку чемодана.
— Что такое? — Нахмурился бывший муж.
Я вытерла слезы, которые бежали по щекам. Шмыгнула носом и произнесла.
— Здесь мои вещи. Трусы, носки, лифчики всякие поношенные.
Брови Альберта взметнулись, а я, пожав плечами, тихо продолжила.
— ЕЙ ведь так нужен был мой муж. Сейчас, видимо, нужен мой дом. И знаешь ей нужен даже мой блог Но я посчитала, что она такая несчастная женщина, что, скорее всего, трусы с носками и лифчиками мои, ей тоже нужны.
9.
— Ты что это? Ты что это творишь, Алёнушка? — Похолодел голос мужа, и я заметила, что лицо у него тут же огрубело. Глаза как лёд. И взгляд острый, словно хорошо заточенный охотничий нож.
— Вот что ты мне предлагаешь, то я тебе и говорю. Забирай трусы, носки и лифчики и езжай дальше свою временную Эллочку охранять. А ко мне не надо соваться. Ты остался для меня бывшим мужем. Если ты сейчас под соусом какой-то мнимой лживой заботы пытаешься продавить меня на гаремное сожительство, то, увы, нет, я себя не на помойке нашла. И цепляться за ноги мужику, который пнул, я не буду.
Я стояла, слезы текли по щекам, но говорила я предельно ровно, так, чтобы до Альберта точно дошло, потому что я не намерена никак принимать всю эту ситуацию.
— Так, я, походу, очень сильно погорячился с тем, что проявил заботу о бывшей жене. Надо-то не заботиться, надо на место ставить. Да на место ставить.
— А знаешь, что? Для того, чтобы на место ставить, тебе надо обладать чем-то большим, чем мифическое право бывшего мужа влиять на жизнь бывшей жены. Ты теперь на место ставить можешь свою Эллу. И заниматься ее моральным обликом в соцсетях. Но никак не моим.
— То есть ты вот так вот? Я к тебе со всей душой, я к тебе с открытым сердцем, а ты вот так вот мне лифчики-трусы пихаешь, да?
— Ну хочешь, я могу еще чего-нибудь тебе напихать? — Честно предложила я и поняла, что все, сейчас порог пройден, а слезы прекратились.
Я провела ладонями по щекам, стирая соленые дорожки.
— Не знаю, там земельки за шиворот или еще чего-нибудь. Но если ты считаешь, что приехал весь такой красивый «я о тебе позабочусь, Аленушка», то нет. Не надо обо мне заботиться. Я с двумя детьми управлялась в молодости и ты, приходя с работы, надменно спрашивал, что у нас сегодня на ужин, как будто бы ты не знал о том, что на ужин у нас может быть только гречка с курицей, ведь поднимались, оба пахали, оба! И деньги все уходили сначала на бизнес, потом квартиры, ипотека или ты что думал я тебе факир, которая должна прокормить семью из четверых людей на копейки, которые получала у себя на предприятии? Вот тогда надо было обо мне заботиться, Альберт. Тогда! Сейчас обо мне заботиться не надо, ты нашел себе девку для заботы, вот иди к ней.
Я говорила зло, нервно, несдержанно. И в моей памяти абсолютно не так это все выглядело. В моей памяти это было так, что да, было тяжело. Было не совсем комфортно. Реально, иногда кроме гречки с курицей ничего в холодильнике не было. Ну, временами были макароны по-флотски. Это только потому, что у мамы сестра в деревне на ферме работала. И иногда мясо по дешевке привозила. Чтобы оно не портилось, я часть вечно замораживала, а другую часть закатывала в банки с тушенкой.
— Да все так жили.
— Все, Альберт, так жили. Только почему-то с тобой жила я, а не Элла. — Сказала я, понимая, что от воспоминаний у меня снова глаза защипало. — И раз уж у тебя не хватило чести, уважения ко мне, то сейчас не надо приходить и прикрываться какими-то глупостями будто бы тебе что-то дорого еще. Тебе кроме себя самого ничего в этом мире не дорого. Ты по указке своей похоти пошел налево. Ты даже не развелся со мной перед тем, как обрюхатить ее. Ну да, сейчас-то ты такой весь хороший. В белом пальто приехал. Уезжай. И забудь вообще про свои глупые мысли о том, чтобы жили вместе, либо чтобы я продала тебе блог.
— Ну, Алена! — Альберт вскинул руку и указательным пальцем помотал у меня перед носом. — Ты совсем от рук отбилась. Ты совсем перестала понимать.
Да, он прав. Я все перестала понимать.
— Уезжай!
Альберт подхватил пальто и вышел за дверь.
А через день утро началось со звонка менеджера по рекламе.
— Ален, доброе утро, не разбудила?
— Нет. нет, Насть, все хорошо.
Настя была чуть старше Зинаиды и жила в нашем городе, что мне особенно импонировало, потому что мы на первой встрече мы увиделись лично.
— Отлично, сегодня запущено несколько компаний на раскачивание аудитории перед курсом.
— Да, хорошо. Там деньги на счету еще есть? — Нервно уточнила я и, выйдя из оранжереи, закрыла ее на замок. Быстро постаралась добежать до дома, а когда залетела на кухню, то ощутила мороз по коже. Сырость на улице бесила.
— Да, все отлично. Но вообще я звоню по поводу очень деликатного вопроса.
— В смысле? — Тихо уточнила я и прикусила нижнюю губу. — Мне сегодня позвонил менеджер нашего регионального телеканала. И предложил тебе поучаствовать в их утреннем шоу. Ты же десерты печешь? Ну вот с десертами и предложил поучаствовать.
— А какие могут быть последствия у этого участия? — спросила я. И скинула с плеч кардиган.
— Я скину позже ссылку на эту передачу. Там сама посмотришь. Там их ведущий и постоянно есть приглашенные гости, которые что-то готовят вместе с ним. Ну и разговоры там всегда идут о чем-то личном. И вероятнее всего, Ален, будет разговор о твоем разводе.
Я опустилась на стул.
— Ты готова поговорить о своем разводе на широкую публику, Ален?
10.
Я тихо кашлянула и мягко произнесла:
— Настя, если вся эта программа затевается только для того, чтобы узнать что-то о разводе одного из бизнесменов нашего города, то однозначно нет, я не буду ходить и трясти грязным бельём. Если эта программа затевается для того, чтобы пригласить одного из блогеров нашего города и уже с ним провести эфир, я могла бы над этим подумать. В любом случае, мне нужно знать ответ исключительно на этот вопрос, а уж говорить о разводе или нет, я это решу в эфире.
Настя ненадолго замолчала, тяжело вздохнула.
