Ты (не) выйдешь за меня (СИ) - Лефлер Арина

Я в ответ мычу что-то нечленораздельное. Вчера я была смелее. Колечко на пальчике доказывает, что все, что вчера случилось не сон.

Не могу смотреть в Мишины глаза. Неловко как-то чувствую себя. И он смотрит на меня выжидающе. Не пойму, чего от меня хочет.

Наверное, это вчера на меня так подействовало шампанское. Расслабляюще. И я не смогла достойно отстоять свое личное пространство и позволила Мише вытворять со мной такое.

Я не была ханжой. Нет. Оральным сексом меня не удивить. Теоретически.

Мы с девочками смотрели порнушки со всякими такими штучками, да и что такое клиторальный оргазм я уже знаю на практике. Но чтобы вот так?

Только вспомню, что ночью делал со мной Миша, и хочется куда-нибудь сбежать или спрятаться. Особенно, как подумаю, что нужно ответить тем же.

Я не так развращена, и не могу ответить тем же. Увы. Или не увы. Не знаю. Но если это так нужно Мише я, наверное, смогу когда-нибудь. Может быть. В следующей жизни. Наполовину.

— Люсь, лапа, ну ты чего? — попадаю в уютные объятия, как только выхожу из ванной, где усиленно чистила зубы и принимала душ. За закрытой дверью, да. На защелку.

Это я специально сделала, чтобы Миша не вошел. Спасибо ему, понял все: не стал надоедать и что-то говорить. Догадался, что мне нужно побыть наедине с собой.

— Я? Ничего, все хорошо, Миш.

Шепчу ему в футболку и обнимаю в ответ. Прижимаюсь. Взгляд нечаянно падает на кровать.

Да нет, не нечаянно. Эта койка весь день притягивает мое внимание. Я смотрю на нее уже с опаской. Знаю, что глупо, но ничего не могу с собой поделать.

Тут же в голову лезут воспоминания, чем мы с Мишей вчера занимались на этой постели.

Ну вот, мои соски снова твердеют и упираются в Мишину грудь. Миша начинает шумно дышать и ищет мои губы.

Нет. Не сейчас. С трудом отстраняюсь и отхожу от него, сажусь в кресло. Закапываюсь в нем поглубже.

Миша перекрещивает на груди руки и смотрит на меня, сузив глаза.

Я делаю вид, что не обращаю внимания на его нервы.

— Люсь, пока ты в душе была, я заявление на госуслуги закинул. Ты за меня замуж не передумала выходить?

Мне кажется, или в Мишином голосе недовольство? Или это обида? Я не оценила его старания? Я помню, что интим, это дело двоих, а еще есть доверие друг к другу. И тут вопрос: доверяю ли я Мише?

Скорее, да. Доверяю.

— Нет, не передумала, — отвечаю как можно мягче.

Что-то мы с Мишей сегодня как чужие. Не пойму, что происходит.

Миша садится на кровать. Наклоняется и трет ладонями лицо, встряхивает головой, прикладывает сжатые в кулак ладони ко рту. Смотрит на меня внимательно.

— Люда, что происходит? Скажи, лапа, — говорит, не отнимая кулаки. — Я не кусаюсь, — улыбается, зараза.

Смущенно улыбаюсь в ответ. Еще бы. От этого его «не кусаюсь» на моем теле остались приятные розовые следы. По прикусу, наверное, можно определить хозяина зубов. Особенно на плечах.

— Если ты так нежно относишься к оральному сексу, то мы исключим…

— Нет, Миш, вернее, да, просто, понимаешь, я не смогу тебе ответить тем же, или смогу… Но не сейчас… — В горле першит, не могу говорить.

— Люда, ты о чем? — Миша подрывается и подскакивает ко мне, вытягивает меня из кресла, в которое я уже закопалась с головой. — Мне от тебя этого не нужно, я не требую и не жду, — он на секунду замолкает. — Мне ты нужна. А без минета я как-нибудь проживу. Вот же глупенькая.

Я дергаюсь. Он пылко целует меня, доказывая свои слова. В груди тепло, по рукам ползут предательские мурашки. Миша гладит мою спину и прокладывает дорожку из поцелуев к груди.

— Маленькая моя, для меня это не важно… Мне важно, что ты со мной. Что ты рядом… — горячечно произносит он и тянет меня на кровать. — Я буду тебя любить… Уже люблю искренне и сильнее всего на свете.

Чем заканчивается наш разговор догадаться не трудно.

По телефону заказываем перекус в номер. Из койки мы выползаем ближе к вечеру. Голодные до безобразия. Перекуса оказывается мало.

Глава 71

— Миш, я уже хочу домой, — вздыхая, заявляю Мише и отпиваю из высокого стакана яблочный сок.

Он давится, услышав мои слова. Кое-как прожевывает котлету из кролика, глотает, спрашивает:

— Совсем плохо? Тебе со мной?

Сводит брови и начинает пить мелкими глотками апельсиновый сок. Смотрит на меня, сощурившись.

— Нет, мне хорошо с тобой, но… я устала отдыхать. Я не привыкла сидеть без дела.

— А где ты сидишь без дела, с чего такие мысли? Ты все время в работе, купаешься в море… моей любви и ласки, я тоже… в твоей. Люся, мы трудимся сейчас, хуже, чем эти… Которые на галерах… Мы с тобой строим ячейку общества, семью, фундамент закладываем.

— Миш, ты не понял, я, действительно, не могу сидеть без дела. Я если честно, забыла, когда вот так отдыхала. Вечно, то обои клеила, то грядки полола, то программы для нового учебного года составляла.

— Люсь, так никогда не поздно все изменить и научиться тому, чего не умел. Вот тебе, например, научиться правильно отдыхать, — смотрит на меня, хмурится и добавляет: — Вообще, отдыхать.

Только сейчас, сидя с Мишей в зале ресторана, я вдруг осознаю его правоту. Нужно уметь отдыхать. Правильно отдыхать, откинув на несколько дней суету и заботу обыденной жизни. Я вдруг понимаю, что совсем не знаю, что такое длинный отдых.

В детстве свои школьные каникулы и родительский отпуск мы проводили в деревне у бабушек. Наши дни были наполнены огородами, садами и собиранием куриных яиц под возмущенное квохтанье. Помню даже эпическую битву с соседским петухом. У меня едва заметный шрам над губой остался как напоминание, какими злобными могут быть эти мелкие существа. Петух декоративный, кстати, был. А вот то, что предлагал Миша, в моей жизни случилось пару раз.

Отец вдруг принес билеты на поезд, и мы всей семьей отправились на море. Целая неделя горячего солнца, вкусных фруктов и соленой воды. Незабываемо.

А потом отец участвовал в военных действиях, и мы стали домоседами. Отец наотрез отказался посещать курорты. Да и мы с Таней учились.

Во время летнего отпуска я по привычке читаю, пишу новые планы воспитательной работы, составляю календарно-тематическое планирование. В общем, урывочный какой-то отдых, который дает передышку телу, но не дает разрядку мозгу. К тому же не насыщает его эмоциями.

А еще я хочу сфотографироваться с Мишей. Причем, чтобы я в купальнике, а он в шортах, и на фоне моря с заходящим солнцем. Буду ли выставлять фото в соцсети, не знаю, но фотку такую хочу себе однозначно.

Год назад на одном из педсоветов случились жаркие дебаты на тему: имеем ли мы право выставлять на обозрение свои телеса.

Пришли к общему выводу: не имеем, но есть выход, если очень хочется.

Если аккаунт не под настоящим именем, а под вымышленным, и лицо нигде не светится, то хоть с голой жопой выставляйтесь. Если модерация позволит. Но если подойти к вопросу принципиально, то мы учителя — честь и совесть нации. Люди, с которых берут пример, которые воспитывают будущие поколения. Мы обязаны соблюдать некоторые нормы приличия и не имеем права выставлять свои голые части тела на всеобщее обозрение.

Даже наша революционерка-физичка заявила, что ей не очень комфортно будет вести уроки и ловить на себе взгляды учеников.

Я ее понимаю, с ее-то сто пятьюдесятью килограммами на аватарку никак низзя. Нет, я ничего не имею против полных людей, но общественные и все такое… насмешливые взгляды.

Ну если честно, мне не очень хотелось бы, чтобы старшеклассники где-нибудь в раздевалке обсуждали мои параметры и надрачивали на фотографию.

— Люсь, ты о чем задумалась? — вырывает Миша меня из задумчивости.

— Так, ни о чем.

— Ты на госуслуги когда зайдешь?

— Сегодня и зайду, — улыбаясь, ставлю стакан с соком на стол и беру в руки телефон. — Вот прям сейчас зайду и скажу свое да, и ты уже, Краснов, не отвертишься, стану твоей женой. — Смотрю на него из-под полуопущенных ресниц и улыбаюсь, словно честная куртизанка. Ну, надеюсь, что так.