Шум дождя - Тори Ру
— А что с ним не так? Помимо того, что он сирота, нелюдимый, не из вашего круга и намного талантливее этих двоих?
Лиза напрягается, пару секунд собирается с мыслями и отвечает раздраженно, но чересчур многословно:
— Он сам создает о себе неприятное впечатление — вечно загруженный, надменный, дерганый и улыбаться вообще не умеет. Ни с кем не встречается и не дружит, намеренно сторонится людей. А уж как он оскорбляет и отшивает тех, кто проявляет хоть малейший интерес к его персоне или пытается сблизиться…
Ее голос теряет былую уверенность, но прежде, чем я осознаю истинную причину странной реакции Лизы на любое упоминание о Найденове, с моего языка срывается:
— Так ты пыталась с ним сблизиться? — Щеки сестры вспыхивают от гнева, она вскакивает со скамейки с явным намерением уйти, но я вовремя спохватываюсь и умоляю: — Прости! Я не то хотела сказать… Лиза, прости, если лезу не в свое дело!
— Да, я пыталась, но у меня ни черта не вышло! — тяжко вздохнув, она плюхается обратно. — И воспоминания о нем остались не самые радужные. Но говорю все это я лишь потому, что тусоваться с тобой Горе точно не стал бы. Разве что… Он с первого курса открыто обвинял Фантома в плагиате — якобы тот воровал его идеи, копировал стиль… Естественно, Найденова никто не слушал, и общественность всегда была на стороне Саши. Перед прошлым конкурсом Горе пошел ва-банк и поднял в сети шумиху про свое прошлое — бедный, разнесчастный, найденный на улице сиротка, который всего добился сам… Посветил перед камерами смазливой физиономией, обзавелся шумной группой поддержки, да так, что на конкурсе никто не рискнул его задвигать. Фантому пришлось срочно менять концепцию своего граффити, и в итоге он не успел ее как следует продумать и остался без победы. Да и Шарк тогда пролетел. Найденову это определенно понравилось, хотя по его покерфейсу было сложно что-то разобрать. Так что и на сей раз он мог бы придумать многоходовочку, чтобы им досадить — к примеру, увидел тебя с Андреем и решил, что этим грех не воспользоваться. Но… это лишь мои домыслы. Правда в том, что ты мечтала о «Суриковке», значит, запросто могла узнать и про Найденова, и про его сложные отношения с ребятами. Воспользовалась его наработками в деле поднятия хайпа и, как истинная подхалимка, даже нарисовала его портрет!
Кажется, мой бедный мозг уже перегорел от перенапряжения и больше не функционирует, но мне все же удается выявить противоречия в тираде сестры.
— Есть две проблемы, Лиза. Это Шарк растрезвонил всем о моей неполноценности. А еще я понятия не имею, как выглядит ваш Найденов!
— Снова врешь! — Лиза скрипит зубами и вот-вот потеряет терпение. — А кто же тогда снизошел до поступка и героически спас тебя от самокатчика на площади? Может, после этого ты и начала рыть о нем информацию?
Она достает из кармана телефон, что-то быстро забивает в строку поисковика и с торжествующим видом подносит гаджет к моему носу. На экране я вижу Спирита. Он запечатлен возле этюдника, на фоне желто-зеленых полей, и подпись под фото гласит: «Один из лучших студентов Художественного колледжа имени В.И. Сурикова, Найденов Григорий, на летних пленэрах».
— Как такое может быть?! — ахаю я, из последних сил цепляясь за рукав Лизы и за свое недавнее счастливое прошлое. Этот парень похож на Спирита как две капли воды, но все же у него нет коронной широченной улыбки, нет сияющих искорок в огромных, синих глазах, нет исходящей от него доброты и волшебного света…
— Это не он. Точно не он. Похож, но нет… — я с облегчением отстраняюсь, и горячие слезы жгут веки. — Лиза, а ты никогда не думала, что городские легенды о призванных — правда? Что придуманный вашим преподавателем герой и правда существует и даже приходил в его кабинет? И этот персонаж живет рядом с нами! Мы спешим по делам, а он все сидит у памятника героям Гражданской войны и показывает прохожим карточные фокусы… И та маленькая девочка из другой легенды была настолько несчастна, что реально выдумала для себя умного и сильного друга, он явился из ее отчаяния и боли и всегда ее выручал. А что если она — это я… Что бы ты на это сказала?
Солнечный шар разбухает, алеет и медленно клонится к закату, блики на воде покрываются патиной и тускнеют, сгущающиеся сумерки ночным холодком проникают за шиворот. Я в надежде всматриваюсь в бледное лицо Лизы, но понимания не нахожу — она косится на часы и — недобро — на меня, в нетерпении ерзает и вешает на плечо ремешок сумки.
— Я бы сказала, что ты просто больна. Таких фокусников возле каждой пивнушки пруд пруди, и веселую жизнь они выдумали для себя сами. И вообще, отстань! Не понимаю, зачем ты завела этот разговор, но останусь при своем мнении. Я тебя не прощаю! — выдав последнюю фразу, Лиза вздрагивает, удивленно таращится на меня и прикрывает ладонью рот. — Стоп! Так ты, как в той легенде, придумала поклонника и защитника, и, чтобы Шарк точно утерся, взяла за основу личность его заклятого врага Найденова? Ловко! Я реально повелась, что у тебя парень есть! Ты и стих тот сама себе написала? Заранее, или тогда же, когда феерически разнесла в щепки стул? — Лиза смеется и на всякий случай отодвигается к краю скамейки, а я упрямо качаю головой:
— Нет, подожди. Мой защитник существует! Кто, по-твоему, Шарку глаз вчера подбил?
— Шарк влетел во внезапно открывшуюся дверь, я там тоже присутствовала. Это в «Суриковке» было — у нас вечные сквозняки… — потрясенно лепечет сестра, а я больно щиплю себя за коленку. Нашариваю в рюкзаке телефон и, с намерением доказать Лизе свою правоту, открываю список контактов. Но номера Спирита в нем нет, и наш ежеминутно пополняемый сообщениями и смайлами диалог куда-то бесследно исчез.
Перед глазами на миг опускается темная шторка. Меня трясет, на висках проступает холодный пот.
— Ты что, ты сейчас серьезно? — тараторит Лиза, и в ее покрасневших глазах читается сожаление и неподдельный ужас. — Полгода назад у тебя была серьезная ЧМТ, плюс стресс из-за гибели бабушки, плюс переезд, плюс Шарк повел себя как скотина… Слушай, Варь… Не вздумай рассказывать все это маме и Женечке — они же меня в порошок сотрут. Подожди, я сейчас
