Все будет по-другому - Марина Зимняя
- Но вы то можете! - смерив меня скептическим взглядом произносит учительница.
- А где я маму вам возьму? Говорю же, в больнице она лежит. Не до прыжков в мешках ей.
- Попросите бабушку! Бабушка то у вас, наверняка есть.
Она не пробиваемая! Как же меня раздражают такие назойливые люди. Почему нельзя с первого раза уяснить информацию, которую до них пытаешься донести. Бабушка точно не откажется, и тогда я буду возить супчики в третью точку, и ей станет травматология. В этом даже никаких сомнений быть не может. Алена задерживается у психолога, а я уже пожалел, что имею персональный пропуск до самого класса. Лучше бы ожидал ее на улице, как все, и было бы мне счастье.
- Как вы не понимаете!? Это очень важно для ребенка. Она и так всю неделю ходит как в воду опущенная. Наверное, она переживает за маму? Она мне ничего не говорила. Обычно она очень разговорчивая.
- Видимо так, - развожу руками.
Алена действительно, словно потухла, когда поняла, что Диана не придет домой. Первую ночь плакала. Я почти до трех часов носил ее на руках. Бабушку пришлось отправить к себе, она делала только хуже. Уж не знаю виноват ли в этом возраст. Я никогда не считал маму старой. Она не выглядит как бабушка. Женщина в возрасте и не более того. Но порою она несет такую чушь, что я невольно задумываюсь, в своем ли она уме.
- У вас появился прекрасный шанс проявить себя не только как водитель и нянька, - покачав головой произносит София Романовна. - Вы его упускаете и даже не задумываетесь о том, что вам могут дать какие-то жалкие полтора часа потраченные на особенное общение с ребенком.
- О чем вы? - спрашиваю скептически. Эта бесячая девка явно лезет не в свое дело.
- Да будет вам известно, - выделяя последнее слово особой интонацией произносит она. - Я знаю о вашей непростой семейной ситуации гораздо больше чем вам кажется. Знаете ли, дети в своей непосредственности бывают невероятно разговорчивы. Мне известно, гораздо больше чем вы думаете, о том, что творится в ее маленькой головке, - стучит указательным пальцем себя по виску. - Не хотите, как хотите! Мое дело маленькое. Вычеркну вас из списка, заменю на другую семью. Поверьте, желающие имеются.
- Ну вот и славно. Раз нас есть кем заменить, то считаю этот разговор себя исчерпал.
Учительница фыркает и повернувшись на каблуках скрывается за дверью кабинета.
- Леон! - слышу ее высокий писклявый голос. - Ты отравишься! Нельзя есть комнатные растения! Вероника, сядь немедленно на место! - визжит как резанная. - Первый Д! Первый Д! - продолжает кричать. - Убираем все принадлежности в портфели, - произносит уже спокойнее. - Строимся парами. Никита, парами, а не по трое, - снова пищит. - Лиза возьми за руку Никиту!
Буквально через минуту София Романовна выводит построившийся класс в коридор, поочередно дергая галдящих детей за руки выравнивает строй.
- Вы можете подождать Алену около кабинета психолога. Сейчас я вынесу ее портфель, - скрывается за дверью класса. Вручает мне Аленкин ранец, а скрученный в трубочку лист бумаги не отдает. Смотрит на меня несколько секунд, а потом сует мне эту трубочку в руку. - Строимся! Строимся! - хлопает в ладоши. - Леон! Ты меня доконаешь! Ты опять что-то жуешь!? Выплюнь немедленно! - протягивает ладонь к лицу здоровяка, который выше всех своих одноклассников почти на голову. Он послушно выплёвывает ей на ладонь зеленое нечто. Она кривится и закатывает глаза. Дети хохочут и галдят. Дурдом какой-то! - Когда-нибудь ты отравишься, а мне за это отвечать! - выговаривает ему.
- А еще, он вчера пописал в кактус, - раздается тоненький голосок из конца строя.
- Что ты говоришь, Лиза?
- Она врет! Я пошутил! - вскидывается травоядный пацан.
- А вот и не вру!
- Лиза не врет! - слышится еще один девчачий голос из строя. - Я тоже слышала, что он хвастался, что полил кактус.
- Я полил его водой из кулера!
- А вот и не водой! Он теперь воняет!
- А она вчера ела сосиску в тесте прямо на уроке. У нее теперь пропись вся в жирных пятнах, - кричит мальчишка указывая пальцем на девочку только что обличившую его в преступлении.
- А ты понюхал Славиков носок в раздевалке после физкультуры.
- Откуда ты знаешь?
- Так! Замолчали все!! - София Романовна громко похлопала в ладоши пытаясь перекричать галдеж. Встала во главе строя и повела три десятка вопящих и толкающихся детей вдаль по коридору.
Листок свернутый в трубочку сам собой развернулся у меня в руках. На нем были изображены два человека. Один высокий с желтыми волосами и улыбкой до ушей, а второй человек был маленькой девочкой с такими же ярко желтыми волосами, собранными в два высоких хвоста. Девочка в школьной форме и с розовым ранцем за плечами была подписана большой печатной буквой Я, только задом наперед. Я заметил, что Алена часто зеркалит буквы, из-за этого ее записи выглядят невероятно забавно. А вот того, кто держал ее за руку, она подписала также коряво озаглавив буквой Я наоборот, затем стерла эту запись, правда не до конца. У нее есть привычка слишком сильно давить на карандаш. И поверх этой записи, но уже ручкой, она написала слово ПАПА. От чего мое сердце пропустило уже ни один удар, и я сам того не осознавая попятился назад, и оказался стоять прислонившись спиной к стене с противоположной стороны коридора. Я мельком заметил, как в кабинет вернулась пара девочек, а за ними в класс заскочила еще одна. Я не мог оторвать взгляда от ее рисунка. Она нарисовала нас удивительно похожими друг на друга. Одела меня в мои привычные цвета, а себя в нарядную школьную форму.
- Вы папу моего не видели? - прозвучал звонкий голос Аленки за приоткрытой дверью класса.
- Он в коридоре стоит! Ты что
