Все будет по-другому - Марина Зимняя
- Какая красивая малышка! Как настоящая! Спасибо, - пищит Аленка от восторга.
- Я рада, что она тебе нравится? Как ты ее назовешь?
- Авария! - выдает Алена задирая распашонку реалистичного младенца. - Ого! Ее можно купать! - голосит она поглаживая силиконовый животик.
- Почему Авария? - удивляется бабушка.
- Звучит красиво! - заявляет Алена улыбаясь беззубой улыбкой и тянет бабушку за руку к себе в комнату.
Ярослав провожает их взглядом.
- Спасибо, Диан, - произносит он выдержав небольшую паузу.
- Да собственно говоря, не за что, - пожимаю плечами.
- Набросай список, я сгоняю в аптеку. Может вы пока пообщаетесь, - кивает на детскую. - Она давно хотела с тобой познакомиться, - скашивает взгляд в сторону, замолкает на секунду, - снова…
- Ненужно. Думаю, лучше для начала вызвать врача.
- Совсем плохо?
- Температура высокая. Она очень горячая… Мерить не хочет. Как я ее заставлю? Утром с трудом уговорила ее выпить жаропонижающее. Хотя бы так… Доктор ее хоть послушает, как бы до воспаления легких не дошло.
За дверью раздается сухой кашель.
- Давай градусник.
- Яр, пусть доктор ее посмотрит.
- Пока они приедут… Вызывай, давай!
До приезда скорой, мне все же удалось заставить Эллу измерить температуру. Как и предполагалось, шкала градусника почти закончилась. Теперь меня гложет чувство вины, потому что мне кажется, что именно я виновата в том, что она оказалась в таком состоянии. Я привыкшая полагаться сама на себя, даже не предполагала, что человека в восемнадцать лет, нужно заставлять выпить лекарство или поесть. Я абстрагировалась от всех думая, что есть проблемы важнее простуды. Что я скажу Ване? Как я могла не уследить за его дочкой? До скорой Ярослав донес ее на руках. Оказалось, что она даже стоять на ногах не в состоянии.
Прокручиваю в голове, последние годы жизни. Где я так нагрешила? Что за проклятия сыплются мне на голову изо дня в день...
- Все с ней будет хорошо, - Яр не перестает успокаивать меня вот уже минут пятнадцать. - Хватит! Посмотри на себя! Ты себя так изведешь и доконаешь! - обнимает меня за плечи, а мне уже все равно. У меня не осталось никаких сил. Солю его рубашку горькими слезами не в силах остановиться.
- Ярик! - почти шепотом. - Ярик! - уже громче зовет Яра мама. - Дианочка, мне нужно ехать. Сыночек, ты проводишь меня?
Киваю ей и отворачиваюсь к окну. Слышу хлопок двери и звенящую тишину. Направляюсь в комнату Аленки. Она прикладывает палец к губам и указывает взглядом на куклу, лежащую в детской игрушечной коляске.
- Тшшш… Не разбуди Аварию, - наклоняется и целует куколку в лобик, поправив одеяльце на цыпочках идет ко мне. Выводит меня за руку из комнаты. - А бабушка Света сказала, что может быть, когда-нибудь у меня появится братик или сестричка. Вот было бы здорово! - улыбается. - Я бы хотела братика.
26.
Чувствую себя матерью Терезой и отцом семейства одновременно. В этом ощущении определенно что-то есть. Мне кажется, что до этого я проживал какую-то пустую жизнь. Каждый новый день был похож на предыдущий. Я как будто бы потерял вкус к жизни. Смотрел на угасающего деда, слушая его неспешные разговоры о том, как быстро пролетела жизнь, и думал, что и моя когда-то пролетит точно так же.
Уверен, мало кого из мужиков накрывал подобный кризис раньше тридцати пяти - сорока. Но меня вот накрыл. Юрка говорит, что это от безделья. Сложно с этим не согласиться. Я действительно маюсь от скуки. Давно налаженное дело приносит неплохой доход. Соваться в управление бизнесом особого желания нет. Боюсь, что своими недальновидными идеями я могу только навредить тому отлаженному механизму, который годами работал как часы и перешел ко мне от деда в идеальном состоянии. Дед собрал отличную команду. Они работают, я получаю дивиденды.
Не родившийся ребенок должен был скрасить мои серые будни. Вдохнуть жизнь и наполнить новыми красками мое жалкое существование. Я не выпускал из головы мысли о том, что скоро стану отцом, с завистью глядя на семью брата. Жил ожиданием. Отношения с Мирой были довольно прохладными, мы оба устраивали друг друга и не более того. Но ребенка я ждал и собирался стать для него хорошим отцом. Не таким, как мой, а другим. У меня всегда было все. Он не отказывал мне ни в одной прихоти, и я, привыкший кататься как сыр в масле, считал, что материальные ценности с лихвой покрывают отсутствие его участия в моей жизни. У меня был дед, который вполне заменял отца. Но как бы он не старался, заменить его полностью он не мог. И в душе я чувствовал, что чего-то мне определенно не хватает. Вот все есть! Но какой-то еле заметный пробел все же имеется.
Сейчас, рассовывая Аленкины игрушки по ящикам и полкам, я понимаю, что пытался действовать по выверенной и испытанной на мне самом же давней схеме. Я сделал попытку купить дочку, заметив озорной блеск в ее глазах, глядящих на витрины детских магазинов с нескрываемым восхищением. Я готов был купить все, что угодно, исполнить любой ее каприз. Вот только ни один мой подарок она не бережёт так, как потрепанного и замызганного зайца Бублика, подаренного ей Дианой на первый день рождения. Она не ложится без него в кровать, разговаривает с ним, как с другом, жалуется, шепчет в длинное розовой ухо какие-то секреты.
А еще она тоскует по дяде Ване, а меня упорно называет Ярослав. Хоть Диана в последнее время делает заметный акцент на слове «папа». Она вставляет его в каждое предложение, связанное со мной и сказанное Алене. Всякий раз она растеряно поглядывает на меня. Потом смотрит как будто бы с сожалением, когда Алена снова зовет меня по имени.
С Дианой вообще творятся какие-то странные вещи. Она стала менее импульсивной, флегматичной какой-то. Но это тревожит меня от чего-то куда больше, чем ее вспышки гнева. Я стараюсь с ней не кусаться. Вообще не вижу смысла вступать в словесные
