За пеленой дождя - Анна Карлссон
Как же тяжело, когда никто не понимает. Жаль, что я не знала никакой молитвы. Может быть, она помогла мне принять решение и освободиться от всего. Моя глупая голова, неспособная думать, была плохим помощником. Все же правильно говорил папа, что я не умею принимать решения. Еще он советовал слушать старших, потому что они умнее и опытнее. Вот Аркадий Аркадьевич старше и опытнее, но разве я должна была его слушать? Или есть какие-то исключения? Этого слушать, а другого нет? Как разобраться в жизни, как узнавать людей? От нескончаемых вопросов голова пухла и глупела еще больше. Дожить до тридцати шести лет и не знать, как жить, что может быть ужаснее.
Я не решилась рассказать мужу о поведении его отца. Не хотелось причинять ему боль, а еще из опасения, что он может мне не поверить. Но о случившемся он узнал уже на следующий день и не от меня.
* * *
Утро пятницы в нашей семье обычно проходило спокойно. Расположившись за обеденным столом на кухне, мы планировали дела на выходные. Я кормила мужа завтраком и собиралась на работу. Когда в дверь позвонили, я заволновалась, представив, что это снова может быть свекор, решивший повторить попытку соблазнения.
На этот раз с утренним визитом прибыла Амалия Модестовна. Сама, без подачи автомобиля и заказа угощений к обеду. Я нутром почувствовала недоброе.
Не снимая сапог, как фурия, она влетела в квартиру, оттолкнув меня со своего пути.
— Как ты можешь спокойно сидеть и есть кашу, когда в нашей семье случилось горе! — выкрикнула она, ворвавшись в кухню.
Женечка так и остолбенел, не успев донести ложку до рта. Слово «горе» обычно ассоциируется с потерей кого-то из близких. Я сразу представила, что этим близким мог быть только Аркадий Аркадьевич. Наверное, он перенервничал после вчерашнего. Человек он немолодой, и всякое могло случиться. Как смогу жить дальше, если причиной несчастья окажусь именно я? Почти сразу получила подтверждение собственных мыслей.
— Она, — Амалия Модестовна указала на меня пальцем, унизанным дорогими кольцами, — чуть не убила твоего отца.
Женечка все так же сидел за столом с ложкой каши у рта. Геркулес вытекал из ложки, капая на скатерть. Я всегда ему говорила, что каша должна быть немного гуще. Теперь он перевел взгляд на меня, все еще не понимая, какое имею отношение к несчастью в семье.
— Аркадий Аркадьевич в предынфарктном состоянии из-за твоей, с позволения сказать, супруги. Он, наивная душа, вчера отправился к вам, чтобы поговорить. Ведь так разнервничался сердечный, что в семье у вас разлад. Даже мне ничего не сказал, решил сам попытаться вас помирить. Оказалось, что ты, Женечка, был на работе. А эта, — она кивнула в мою сторону, — пригласила его войти. Начала квартиру показывать, ведь он у вас никогда не был. Ему бы сразу понять, что в голове у этой, да куда там. Если человек чистый и наивный, так ему невдомек о том, что другой может замышлять.
Амалия Модестовна опустилась на стул. Вытащив из сумочки кружевной платочек, она промокнула набежавшие слезинки.
— Я думала, что ты глупая деревенская девчонка, — на этот раз ее слова были обращены ко мне. — Но на деле ты оказалась обыкновенной хищницей без принципов и совести.
Тяжелый взгляд, полный ненависти и презрения, просверлил в моем лбу, аккурат посередине, большую дыру. Дурой я себя, конечно, ощущала, для меня это было привычно. Но вот хищницей пока никто не называл.
— Войдя в спальню, — продолжила Амалия Модестовна, — Клавдия закрыла за собой дверь и недвусмысленно предложила твоему отцу близость.
Ложка с кашей со звоном упала на кафельный пол.
Женечка смотрел на меня такими круглыми глазами, что я испугалась, не выпали бы они из орбит вслед за ложкой.
— Не может быть! — только и сумел произнести он.
— То-то и не может, — простонала несчастная. — Если бы ты видел, в каком состоянии твой отец вернулся домой. На нем лица не было. А потом ему стало плохо с сердцем. Я тебе говорила, мой мальчик, что не нужно торопиться с женитьбой. Человека для начала нужно узнать. Знаешь, как говорят: и в горе, и в радости… Как теперь быть — ума не приложу. Видишь — молчит. Даже оправдываться не желает.
Я, и правда, за все время не проронила ни слова. Ненавидела себя за то, что попала в такую историю. Вот Ирка бы ни за что не вляпалась в такое. Дура я, проклятая дура!
В глазах мужа я видела только удивление:
— Это правда?
— Все было вовсе не так, — попыталась я ему объяснить. — Аркадий Аркадьевич вчера пришел, как только ты ушел на работу. Я угостила его завтраком, а он начал ко мне приставать. Тогда я его оттолкнула, а он упал и очень разозлился. И ни в какую спальню я его не вела. Мы сидели на кухне. Он говорил, что переживает за нас, а потом полез целоваться…
— Подлая! Дрянь! — завопила свекровь, что посуда на столе задрожала от высоты ее тембра. — Да как ты смеешь своим поганым языком произносить даже имя моего мужа, да еще говорить про него подобное!
Из последующей речи я узнала о себе такое, что даже не могла предположить. Очевидно, для Женечки все услышанное так же оказалось новостью.
Взяв себя в руки, Амалия Модестовна пообещала отравить меня крысиным ядом, потому что другого, по ее мнению, я не заслуживала. Поставила в известность, что сообщит о моем поведении на работу. Заявив, что имеет знакомую журналистку, гарантировала, что сорвет с меня личину и откроет глаза миру на мою подлость. Поставив перед сыном ультиматум «я или она», свекровь ушла домой.
Женя, не проронив ни слова, стараясь не встретиться со мной взглядом, ушел на работу. Я же поняла, что обломки моей жизни вряд ли удастся склеить. Если не поможет зелье, значит не поможет ничто. Я решила снова отправиться к колдунье, чтобы узнать подробнее, как применять ее снадобье на практике.
* * *
Обычно выходные мы проводили с мужем. Но теперь он вряд ли захочет ехать со мной в супермаркет за продуктами. Субботу я решила посвятить встрече с магической силой.
Неплохо было бы позвать с собой Ирку. Но сколько можно пользоваться ее добротой. К тому же не хотелось рассказывать о том, что произошло. Она и без того считала меня дурой беспросветной, поэтому подтверждать это лишний раз не хотелось. Я была полностью согласна с ней в этом
