За пеленой дождя - Анна Карлссон
Я собиралась на работу, когда в дверь позвонили. Для визитов было еще рановато. Женя ушел каких-то минут пятнадцать назад, и я решила, что он вернулся, забыв дома что-то важное. На пороге стоял Аркадий Аркадьевич. Мое удивление было настолько сильно, словно я увидела звезду любимого сериала. Его визиты в наш дом нельзя назвать частыми. Говоря откровенно, это было впервые. Амалия Модестовна была у нас пару раз. И то, когда Женечка ее привозил на машине и потом отвозил домой. Несмотря на пышущую здоровьем внешность, свекровь постоянно жаловалась на плохое самочувствие и непереносимость общественного транспорта. Мужа она предпочитала в гости не брать, объясняя его отсутствие проблемами со здоровьем. Я всегда удивлялась, как они, такие слабосильные, нашли друг друга и, вообще, смогли родить и воспитать ребенка. Очевидно, на это и ушли их последние силы.
Итак, на пороге квартиры стоял Аркадий Аркадьевич, румяный, свежий и бодрый, несмотря на хронические недомогания. Я хотела сразу же предложить ему шерстяные носки, зная его к ним пристрастие, но постеснялась. Свекор прошелся по квартире, заглянув в каждую их трех комнат. В кухне он уселся к столу, ожидая проявления гостеприимства. Мечась от холодильника к плите, я пыталась соорудить что-то подобное завтраку, потому что время приближалось к восьми утра. По словам Амалии Модестовны, муж ее не пробуждался раньше одиннадцати, поэтому лишь чрезвычайные обстоятельства могли заставить его покинуть теплую постель в такую рань.
— Родные люди, а встречаемся так редко, — издалека начал Аркадий Аркадьевич, нарезая тонкими кружочками сваренную наспех сосиску.
Третьего дня мы были в гостях у семейства мужа, поэтому замечание о редких встречах показались мне несколько странными. Тогда за столом свекор сидел, надутый, как сыч, не проронив за весь вечер и пары слов. Из приличия я кивнула в знак согласия.
— Подумать только, ведь ты для нас единственная родная душа на свете, помимо Женечки, — горько вздохнув, продолжил он.
Мне стало как-то не по себе. Долгие предисловия заставляли волноваться. В подобной ситуации в голову всегда приходят самые неприятные мысли.
— Клавочка, ведь мы знакомы уже много лет, а все никак не поговорим по душам.
Сразу подумалось о том, что это Женя послал его с целью сообщить о предстоящем разводе, не решаясь объявить об этом сам. В носу зачесалось, и глаза наполнились слезами. Вообще, в последнее время я стала очень чувствительной. Смотря по телевизору фильм или детский мультик, могла заплакать, наблюдая трогательную сцену. Особенно трогательным был мультфильм про то, как мамонтенок искал свою маму. На всем его протяжении я рыдала белугой от сочувствия к маленькому, неизвестно почему воскресшему ископаемому. А тут меня называли Клавочкой… Даже не помнила, когда такое случалось в последний раз.
— Амалия Модестовна рассказала о том, что ты жаловалась на непонимание в ваших с Женечкой отношениях. Нужно сказать, что эта новость меня до крайности расстроила. Ни в моей семье, ни в семье моей жены разводов никогда не было. Нет, идеальными отношения не были, но до позорных разводов дело не доходило. Я неплохо знаю характер нашего сына и понимаю, что с ним бывает нелегко. Но ведь можно посмотреть на сложности в семье несколько иначе. Например, заняться собой, своими интересами. Завести роман, в конце концов. Вы, милая, наверняка заметили, что жена у меня тоже не подарок. Но о разводе я и думать не помышлял. Все же семья. Жизнь как-то уже устоялась, устроилась. Есть квартира, привычки, комфорт. Зачем же все это разрушать. Дом и семья должны быть монолитом, уничтожать который просто глупо. А вот за пределами можно немного развеяться.
Мне было не совсем понятно, почему Аркадий Аркадьевич постоянно говорит о разводе. Ничего подобного свекрови я не говорила. Просто хотела, чтобы она дала мне совет и, возможно, как-то повлияла на своего сына в отношении его связи с Галиной. Но мой нежданный гость продолжал гнуть свою линию.
— Знаете, милая, я всегда на вашей стороне, — Аркадий Аркадьевич взял мою руку в свои мягкие ладони. — Вы всегда можете на меня положиться. Мы же с вами близкие люди.
По моей щеке побежала слеза. Как мамонтенок из мультика, я почувствовала, что нашла папу. Одновременно стало стыдно за свои прежние мысли о нем. Я ведь считала его мягкотелым подкаблучником, лишенным властной супругой собственной воли и мнения. Ан нет. Он оказался просто добрым и мягким человеком, старающимся сохранить семью.
Внезапно я почувствовала, как только что обретенный папаша прислонился губами к моей руке и старательно выцеловывал каждый пальчик. Происходящее не выглядело проявлением родительской любови. Мне стало очень противно, и я отдернула руку. Аркадий Аркадьевич выглядел удивленным.
— Зачем же, милая, так нервничать? Поверьте, никто не узнает о нашей маленькой тайне. Мы же родные люди и я могу рассчитывать на небольшую любезность с вашей стороны в ответ на мое доброе к вам отношение.
Я так разнервничалась, что не знала, как себя вести. Когда Аркадий Аркадьевич полез целоваться, я оттолкнула его с такой силой, что он упал, зацепившись ногой за стул.
— Я такого не ожидал, — процедил он сквозь зубы, поднимаясь с пола и поправляя одежду. — В нашем кругу так с воспитанными людьми не поступают. Ты глупая, невоспитанная баба и будешь наказана за свою гордыню. Я же считал тебя почти что дочерью!
Погрозив пальцем, он прошествовал к выходу и, хлопнув дверью, удалился. Я опустилась на стул, силясь понять, что, что со мной произошло. Скорее всего, это был сон, потому что реальность была бы очень уж отвратительной.
Весь оставшийся день я провела в раздумье, не зная, как поступить. Стоило ли мне говорить Жене о том, что произошло, или сделать вид, что ничего не случилось? Все же это его папа и будет очень неприятно узнать, что он приставал ко мне с гнусными предложениями. Но, с другой стороны, как мы сможем общаться в дальнейшем? Как встречаться по выходным и праздникам? Как смотреть друг другу в глаза?
К вечеру я вся извелась и, видимо, стала выглядеть соответственно. Сотрудники смотрели на меня с удивлением. Нянечка Татьяна Власовна даже предложила померить температуру, предположив, что у меня начинается лихорадка. Мне же казалось, что со мной не все в порядке. Лицо горело, оставаясь при этом мертвенно-белым, кроме двух ярко-красных пятен на щеках. Словно кто-то краской нанес на лицо румянец. Еле доработав до конца смены, я поспешила домой, чтобы позвонить Ирке и обо всем ей рассказать.
— Ну и семейство! — сделала вывод подруга и, как всегда, посоветовала скорее поставить
