Сдавайся, это любовь… - Евсения Медведева
– Что?
– Миша, давай разойдемся по-хорошему? Тихо, мирно и без обоюдных истерик. Я терпеть этого не могу, – собрала тряпье и вышвырнула в коридор, закрыв за собой дверь.
– Как это нам делить нечего? – Миша влетел в кухню, но стушевался, очевидно, запамятовав, что в квартире мы не одни.
– Тогда бери своё и уходи. Поживёшь у рыжухи.
– У какой рыжухи? – муж к расставанию по-доброму не был готов. Все время озирался, словно искал поддержки, понимания. Но упс… Матушки-то его здесь не было. – Да все гуляют! Все! Что, думаешь, я не знаю, с кем ты до ночи трахаешься, а потом приходишь вся такая уставшая?
– Тем более. Миша, тем более. Просто уходи.
– Нет, я все заберу! – взвыл Миша и заметался по квартире. – Не думал я, что после четырех лет ты вот так выбросишь меня на улицу. А ты подумала, где я буду жить? Квартиры свои я сдаю. А там контракт…
– Квартиры? – Петя поставил на подоконник чашку кофе, пока я усаживалась поудобнее. – Сдаёшь? Хм, а ты зажиточный, я смотрю.
– А тебя это вообще не должно касаться. Это семейные временные трудности, Пётр. Ничего криминального не произошло. Людмила, ты же не думаешь, что я просто так дам тебе развод? – Миша выкидывал тюки в коридор, случайно задел фанеру, и та пластом рухнула ему на голову.
– У нас нечего делить, – я закурила, ощущая пытливый взгляд брата. Но я не могла поднять глаза, мне вдруг стало так стыдно. И перед ним, и перед самой собой. Более идиотской ситуации и случиться со мной не могло. Дольше всего я разводилась с Барановым, но там было что делить, а последующие разводы проходили тихо, мирно и без вот этих театральных постановок.
– А я сейчас найду, что делить. Найду… – Миша стал бродить по квартире, разглядывал каждый угол, чтобы найти то, чем попрекнуть. И, очевидно, нашел. Его лицо вмиг стало счастливым, довольным, а рука поднялась, обводя стену в коридоре. – Вот! Эти обои клеил я!
– Но купила их я.
– Но клеил-то я!!!!
– Да их и клеить не нужно было! – взвыла и спрыгнула с подоконника. – Если бы твоя мама не додумалась выставить закатки вдоль стены. В квартире рванувшим лечо ещё месяц воняло!
– Да мы же потом всю зиму жрали эти закатки!
– Вы жрали, Миша. Вы всей своей семьей жрали их у меня в квартире, замок в которой ты сменил, забыв уведомить, в то время как твои тайные хоромы сдаются в аренду. А может, и матушкину вы сдали? А что? У ёбнутой гостеприимной Люси можно перекантоваться, да? – выплеснула в раковину ставший горьким кофе. – Достал ты меня, Курочкин. И фамилия твоя меня достала. А теперь разжевываю один единственный раз. Факт вынужденной смены замков зафиксирован участковым. Бригада слесарей официальная, есть и квитанция, и заказ-наряд. Поэтому мне на раз-два раскатать тебя в суде, если будешь ерепениться. А ещё твоя рыжуху сегодня устроила скандал у лифта, и у меня даже свидетели есть, не считая Петю. Поэтому давай так. У тебя неделя, чтобы вывезти из квартиры свои вещи. Ключи оставишь консьержу ровно после того, как вставишь новый замок. И запомни, Курочкин, моя квартира застрахована, а это значит, что в договоре есть перечень всей техники, мебели и вещей. Вместе с чеками, кстати. Поэтому потрудись, забирая своё, не прихватить лишнего – раскатаю так, что твои друзья по соцсетям ещё год мозаику твоих перлов собирать будут.
– Людмила, прогони Петра, и мы спокойно поговорим, – Миша потянул ко мне руку, пытаясь ухватиться вновь, но я отпрыгнула.
– Петь, можно я у тебя поживу?
– Погнали, систер. Я денди купил, как в детстве…
Глава 15
– Да что за непруха? – я со всей дури бахнула дверью машины, а одумавшись, стала целовать руль, пытаясь вымолить прощения. Ещё не хватало для полного счастья, чтобы моя любимая бибика послала меня ко всем чертям, потому что остальной мир уже это сделал. – Прости, родная, это я не на тебя злюсь, а на себя!
С шумом пила через трубочку уже растаявший молочный коктейль и косилась на вход в тот самый бар, в котором была погребена моя память. Прошло уже несколько дней, а я до сих пор ничего не вспомнила. Как чёрная дыра, провал…
Последнее, что я помню отчетливо – наш с Никой разговор в туалете, когда мы отчаянно пытались спасти моё платье от раздавленного яйца. А дальше туман и белый шум.
Смутные обрывки мужских лиц из той компании, к которой мы присоединились, сладкий дым кальяна, музыка, крики, и все. Я не помню, как их зовут, не помню толком, как они выглядели, поэтому и рассчитывала на видео с камер. Чтобы уж какая-то ясность в голове появилась. Но мимо…
То, что я напилась до беспамятства – это столь же нереально, как и встреча с агентом ФБР с блестящей штучкой, стирающей память ко всем чертям. Да каждая собака знает, что я больше хочу напиться, чем пью. И доза у меня такая же – пара капель, и адьёс, навстречу к «вертолётикам».
Нет, тут что-то другое…
Петьке, конечно же, я ничего не рассказала, иначе наказал бы он меня по-настоящему, а не как чёртов Чибисов.
– Ой… – От упоминания его фамилии аж задница заныла, ещё хранящая следы его образовательного процесса. Хотя, стоит признать, весьма фееричного. Жаркого. И дико приятного…
Тряхнула головой, пытаясь не думать о нём, потому что и без этого красавчика голове есть о чем болеть.
Ну ладно, память, это физиология, сегодня её нет, а завтра вернётся, как миленькая. Но к тому, что в баре не окажется нужных мне видеозаписей, я не была готова совершенно. Пялилась на начальника охраны, как полоумная, до последнего ожидая радостного возгласа: «Шутка!» Но нет… Надо мной не сжалился ни бугай начбез, ни владелец разгромленного
