Пять мгновений любви - Мария Александровна Савельева

– То есть ты не отрицаешь, что мы виделись?

Ярослава действительно его вспомнила.

Она видела его однажды, на дне рождения Стаса, куда тот ее привел в качестве своей девушки. Фиктивной, конечно.

Его мать страшно достала тем, что знакомила с дочерями своих подруг, поэтому Миша предложил ему просто прийти не одному. И такой скромной роли удостоилась, конечно же, она. Стас не хотел упускать шанс, а Яра стремилась показать его родителям, что не такая она и простушка, как они говорили в детстве.

Она прекрасно справилась: отвадила всех потенциальных невест, возместила с лихвой его матери за все те оскорбления, что услышала маленькой девочкой, насладилась изысканной кухней и напитками, а под конец попозировала фотографу. Эта фотография до сих пор стояла на аватарке у ее «парня», который до вчерашней ночи жил надеждой на то, что их пара когда-нибудь станет настоящей.

– Это было-о-о… – протянул он, всматриваясь в ее лицо, – на дне рождении Дмитрия? На закрытом показе фильма? На новогоднем вечере?

Она отрицательно качала головой на каждый вариант, даже не глядя на него.

– Я помню, тебя в красном платье. М-м-м… ты преподавала сальсу на набережной? – На этих словах Яра все же подняла на него взгляд и рассмеялась. Платье действительно было красным.

– Ну, почти, – ей вдруг захотелось с ним поиграть. – Если следующий вариант будет правильным, то я, так и быть, схожу с тобой на обед.

Его глаза смешно округлились, и сразу стало видно, как шестеренки в мозгах закрутились с утроенной скоростью, что еще больше ее развеселило. Сбоку послышался звон: это Юра уронил гаечный ключ. Или бросил? Потому что Вита от этого звука подскочила чуть ли не на метр.

– Ресторан на набережной, – сердце предательски екнуло от мысли, что он сейчас догадается и реально придется с ним идти на обед, но он вдруг закончил: – Ты была одной из приглашенных танцовщиц на каком-то празднике.

– Увы, но нет. А теперь можешь быть свободен, – она помахала рукой в сторону выхода. – Ой, мне тоже уже бежать надо.

Он резко встал и ушел, даже не попрощавшись. Видимо, ее жест хорошо прошелся по его гордости.

– Среди вариантов был правильный? – с интересом спросила Вита. – Мне показалось, что ты в любом случае ему скажешь, что неверно.

– Скорее всего, я бы так и сделала. Даже не думала об этом, потому что уверена, что он ни за что не вспомнил бы. Но ресторан на набережной заставил меня поволноваться, – она хитро улыбнулась ей и приложила палец к губам. – Но только тсс. Как его хоть зовут-то?

– Паша. Видела в списках на дополнительные баллы.

Ярослава не знала, зачем спросила его имя. Но деваться уже было некуда, тем более что Юра буквально просверлил в ней дырку, и она от этого ужасно растерялась. Все мысли сосредотачивались лишь на нем, будто для нее все остальное переставало существовать или иметь значение.

– Осталось еще два облака, я их докрашу, не переживай, – обратилась она к нему, избегая взгляда. – Всем пока! – Схватив рюкзак, Яра помчалась к театру мод, который уже собирался на репетицию, а ей хотелось немного прийти в себя. Навести порядок в мыслях, успокоить предательское сердце, расслабить натянутые нервы и просто выдохнуть после эмоционально тяжелого дня.

Нестерпимо захотелось пить, но она поняла, что забыла бутылку, поэтому вздохнула и поспешила обратно. Тогда она и услышала разговор.

* * *

Юра

Юра не мог выкинуть из головы, что Ярослава несвободна. Ему не хотелось в это верить. Он легче бы поверил в инопланетян, но любую информацию про Воронцову его мозг блокировал и не воспринимал. Все это удваивал эффект от ее слез, потому что в его душе закипала злость, и он был готов оторвать головы всем, кто приложил к этому руку.

Все это вывалилось на голову Виты, на которую он почему-то разозлился за то, что она съела синнабон, предназначенный не ей. В фантазиях даже разыгралась сцена, как Яра его крепко обнимает после угощения, и он чувствует ее в своих руках, ощущает самый вкусный запах в мире. Но здравый смысл вернулся к нему, Юра все же понимал, что Вита здесь ни при чем, ведь он сам ее угостил.

И «прекрасный» вечер добил Паша, так, оказалось, зовут этого прилипучего говнюка.

Однако он как раз через него сделал открытие: Ярослава поставила на кон их обед, а разве, если бы у нее кто-то был, она пошла бы на такое?

Пока он обо всем этом рассуждал, то не заметил главного: с какой целью вообще об этом думает? Разговоры об отношениях для него стали табу, а при мыслях, что все может повториться, желудок скручивало узлом и начинало ужасно мутить от страха.

– Ты для нее принес угощение, правда? – вывел обратно из запутанного клубка мыслей вопрос Виты.

– М? – Он снял наушники и решил, что ослышался.

– Ты для нее купил синнабон, говорю, – повторила она, устало потирая лоб тыльной стороной ладони. – Ты хочешь с ней встречаться?

– А что, сейчас синнабоном делают предложение встречаться? – попытался пошутить Юра, но ее вопрос застал врасплох, ведь он так далеко никогда не заглядывал. Ему нравилось быть с ней, и голову занимали лишь мысли, как продлить эти короткие мгновения, но дальше…

Представив отношения с Ярой, его сердце сделало кувырок, а ладони стали ледяными, словно он подросток, который впервые влюбился и теперь боится быть отвергнутым. Прислушиваясь к себе, он понимал, что это значит. На самом деле, Юра осознал все час назад, в тот самый момент, когда Ярослава вдруг посмотрела на него в туалете. В ее прекрасных глазах плескалось такое родное тепло, лучики света и шальные бесята. Выражение глаз было таким волнующим, что заставило его даже шагнуть назад, потому что подумал, что не сможет устоять перед ней, но он быстро загнал чувства обратно.

Сейчас же Юра прекрасно знал, как его ответ ранит Виту, и видел в этом возможность мягко ей намекнуть, что не надо мечтать о чем-то большем между ними. Ее зеленые глаза странно блеснули, потому что молчание красноречиво затянулось, а он бездумно пролистывал звуковую дорожку, которую делал для их видео-визитки, вперед-назад.

– Нет, Вита.

– Нет? – Встрепенулась она, напоминая взъерошенными волосами воробушка.

– Я не хочу отношений. Ни с ней, ни с кем бы то ни было еще. Я не готов доверять. Я не хочу, чтобы мои собственные тараканы кого-то тяготили. Я больше не верю в верность, а это будет здорово мешать жить и мне, и