Когда сбываются мечты - Ханна Грейс

Он достает из-под стула букет маргариток.

– Боже мой.

Встав со стула, он протягивает мне букет, и я его принимаю. Генри засовывает руки в карманы и пожимает плечами.

– Я не знал, что тебе нравится. Анастасия сказала – подсолнухи, а Аврора – пионы, но я вспомнил, что у тебя есть розовое платье с крошечными маргаритками, и подумал, что, возможно, они твои любимые цветы. – Я сейчас начну плакать, и он это чувствует. – Ты так на меня смотришь. Пожалуйста, только не плачь. Я имею дело с плачущими женщинами гораздо чаще, чем ожидал, и до сих пор не знаю, как себя вести.

– Генри, ты первый человек, который купил мне цветы, – неохотно признаюсь я. – Я счастлива почти до слез. Обещаю.

Он снова опускается на стул и хмурится.

– Мне жаль.

Я отрываю нос от букета.

– Чего?

– Того, что я был первым, кто купил тебе цветы.

– Все хорошо. Эй, что мы говорили о ненужных извинениях? – Он пронзает меня взглядом, который говорит, что я не должна использовать его слова против него же. Но все действительно хорошо. Уилл считал цветы бессмысленными, потому что они умирают. Что, наверное, так и есть на самом деле, но я все равно ощущаю какую-то странную легкость в груди. – И ты был прав, маргаритки – мои любимые цветы.

– Ничего хорошего, но я рад, что они тебе понравились.

Каким-то образом я умудрилась превратить самый милый жест в неловкость, признавшись, что встречалась с парнем, который был явно не заинтересован в наших отношениях. Жестоко ли это? Предполагать, что кто-то не заинтересован в тебе, только потому, что не водит тебя на свидания и не дарит цветы? Возможно.

– Мне они правда нравятся. И я горжусь тобой за то, что ты расположил Торнтона к себе.

– Пока что. Он уже выдал следующее задание.

Я не могу сдержать смех, видя лишенное восторга выражение на его лице.

– Ты уже выглядишь увлеченным. – Он хмыкает и откидывается на спинку стула, протягивая руку, чтобы придвинуть соседний стул к себе. Затем жестом предлагает мне сесть. – Хочешь, чтобы я снова тебе помогла? Цветы необязательно покупать, если успешно сдашь.

Я сажусь и кладу букет на колени, пока он обдумывает мое предложение.

– А у тебя есть свободное время?

Честный ответ – «нет, скорее всего, нет», но я не собираюсь ему это говорить. Тем более что он, возможно, первый человек, который поинтересовался, есть ли у меня время. Все остальные просто полагают, что есть. Моя бабушка любила говорить, что эта история стара как мир. Она меня понимала, потому что сама была самой старшей дочкой. Она понимала, каково это, когда окружающие считают, будто ты всегда и во всем рада им помочь.

Надежной. Третьим родителем. Именно по этой причине она единственная, кто поставил Грейсона на место за то, что тот перестал помогать.

Но здесь совсем другое дело. Генри – мой друг, и я хочу ему помочь, просто мне нужно передвинуть кое-какие свои дела. Сейчас он выглядит таким беззаботно счастливым. За то время, которое мы провели вместе, я ни разу не видела, чтобы он вел себя подобным образом. И, возможно, это войдет в разряд моих любимых вещей о нем.

– Разумеется, у меня есть время тебе помочь. Когда ты хочешь начать?

– Мой внутренний голос подсказывает отложить все на последний момент, но, судя по очень осуждающему выражению на твоем лице в данный момент, это неправильно.

– На моем лице нет осуждающего выражения. Я никогда никого не осуждаю.

– Как скажешь. Сегодня вечером?

– Э-э…

– Хэлли, ты можешь сказать «нет», – настаивает Генри. – Тебе необязательно менять свои планы, если ты занята.

– Дело не в этом. Просто мне нужно испечь торт. У одной из девушек с моей работы завтра день рождения, и она забыла взять отгул. По графику у меня смена сегодня вечером, но они убедили меня поменяться на завтра, чтобы мы могли устроить небольшую вечеринку в комнате отдыха в честь ее праздника. Я пообещала испечь торт.

Посетители мероприятия начинают появляться на лестнице позади Генри. Я узнаю в них членов книжного клуба. Что бы они ни думали о том, что мы с Генри сидим рядом и разговариваем, они ничего не говорят, а просто слегка машут мне рукой в знак приветствия и занимают места в первом ряду.

– Значит, сегодня в пролете, а завтра ты работаешь. Что насчет субботы?

– Уверена, что у капитана хоккейной команды субботним вечером есть занятия поинтереснее, чем учеба? – поддразниваю его. Я знаю, что их первая игра сезона состоится только на следующей неделе, так что это последние выходные вроде как свободного, но не совсем, времени.

– Уверен, что будет какое-нибудь громкое и многолюдное мероприятие. Но оно состоится независимо от того, буду я там или нет. Откровенно говоря, временами я ненавижу вечеринки. Мне требуется много времени, чтобы прийти в себя после всего этого шума и общения.

– Тогда суббота. Хочешь прийти ко мне домой? Там будет тихо, и обещаю, что не заставлю тебя делать стойку на пивном бочонке. Ты даже не обязан со мной разговаривать, если не хочешь.

– Мне нравится разговаривать с тобой больше, чем с кем-либо. Да, это было бы здорово. Я напишу тебе, когда закончу в спортзале? Могу заехать за ужином.

Проходит слишком много времени, а я все не отвечаю. Еще больше людей начинают подходить и занимать свои места, и я больше чем уверена, что мои щеки покраснели. Я молча киваю Генри и с трудом сглатываю.

– Отличная идея. Думаю, мне, наверное, стоит поприветствовать собравшихся вместо того, чтобы уделять все внимание тебе. Хочешь остаться и понаблюдать за дискуссией? Это очень интересная книга о серийном убийце.

– Заманчивое предложение, но ты единственный человек, чьи рассказы о книгах мне нравится слушать. И у меня тренировка по хоккею через пятнадцать минут.

– Вот блин, иди! – взвизгиваю я. – Тебе нельзя опаздывать!

Он медленно встает, явно никуда не торопясь.

– Да, капитан. Поговорим позже.

Я шепчу «пока» и наблюдаю, как он стаскивает напоследок еще одно печенье и уходит как раз в тот момент, когда наверху лестницы появляется Аврора со своими подругами, Эмилией и Поппи. Я вижу, как она прищуривается, когда Генри проходит мимо нее, и понимаю, что она не знала о его визите сюда. Затем она переводит взгляд на меня и, заметив цветы у меня в руках, расплывается в широчайшей