Онлайн - связь - Аля Алая
— Мое любимое, — прочесываю волосы пальцами. — Но мне еще ехать, — вздыхаю и морщусь, — не хотелось бы уснуть в поезде и пропустить свою станцию.
— Один бокал не будет лишним, — он отворачивается к кухонному гарнитуру и начинает рыться в выдвижных ящиках. — Штопор где-то точно был. Чертов переезд, все из-за него не на местах, — Давид дергает на себя очередной ящик и вздыхает с облегчением: — Нашел. Вот так зайдет к тебе девушка выпить вина, а ты даже открыть не можешь.
Он опять улыбается и выглядит так мило, что внутри теплеет и начинает отпускать.
— Ты похож на Иисуса, — оцениваю я очередной его наряд — широкие светлые брюки, просторная длинная майка с рукавами и кулон на длинной цепочке с крестом. — Ты верующий?
— Нет, — он пропускает цепочку между пальцами, — это от мамы осталось. Ношу как память.
— А что с ней случилось? — спрашиваю и осекаюсь. — Извини, не отвечай, если не хочешь.
— Умерла от сердечного приступа. Это было давно, — Давид слегка дергает плечами и принимается открывать вино. — А твои родители живы?
— Да, — я рассеянно слежу, как янтарная жидкость наполняет мой бокал, — только папа болеет. Тоже сердце.
— Ты из-за этого такая взвинченная? — мужские пальцы пододвигают ко мне бокал, и Давид ободряюще улыбается.
— Нет, — я поднимаю бокал и вдыхаю приятный аромат фруктов и винограда, — он будет в порядке. Еще одна операция, но он выкарабкается. Папа сильный и любит жизнь.
Делаю пару жадных глотков и перевожу дыхание, затем допиваю до конца и нервно смеюсь.
— Прости, я не алкоголичка, просто день был ужасным.
— Расскажи, давай, — он опять наливает вино и отправляется к холодильнику, откуда достает коробку с макарунами. — Любишь?
— Да, очень, — алкоголь внутри разливается и заставляет меня обмякнуть, — у меня целиакия, так что выпечка не для меня. А тут миндальная мука, можно.
— Не ешь глютен? — он открывает большую коробку и придвигает ее ко мне.
— Угу, — выбираю ярко-синий и с наслаждением откусываю, — вообще это не проблема. Десерты можно вот такие или ПП без муки, макароны яичные, хлеб на зеленой гречке и овсянке. А еще банановый. Так что не страдаю.
— Есть еще шоколад. Горький, с фундуком и изюмом.
— А я не буду выглядеть слишком наглой соседкой? Ты мне и дверь, и это все — я обвожу ладонью вкусности перед собой. — А я тебе даже соли не занесла.
— Это на будущее, — Давид пригубливает вино и присаживается на стул через один от меня, — зато когда понадобится, ты уже не сможешь мне отказать.
— Хитрый какой, — я вытаскиваю еще одно пирожное и откусываю от него — восторг. — Черт, а у тебя случаем не свидание намечалось? А то я сейчас все заточу, и твоей девушке ничего не останется. Нехорошо.
— Я ни с кем не встречаюсь, Вера, — Давид усмехается, — так что не переживай.
— Да я и не переживаю, — приходится прикрыть рот ладонью, потому что по нему расплывается идиотская улыбка. Это же как попытка пробить, свободен ли он, сейчас выглядело, да? — Прости, это нервы.
— Ты очень много извиняешься, — Давид указывает бокалом в сторону гостиной, — пойдем посидим на диване-агрессоре, что попортил твою дверь. На нем, кстати, ни царапины.
— Наверное, мне нужно идти, — я отставляю бокал, — еще до вокзала добираться, и все такое.
— Еще двадцать минут, и я сам отвезу тебя на вокзал, идет? Ты мне должна, я с твоей квартирной хозяйкой каждый день по три раза общаюсь.
— Оу, — поджимаю губы и смотрю на него, извиняясь. Хозяйка та еще дотошная язва, поэтому я сразу так и забеспокоилась насчет двери, — двадцать минут.
Давид галантно пропускает меня вперед и указывает на диван, стоящий в центре гостиной. Я осматриваюсь и сажусь..
— Не знала, что у нас в доме есть двухуровневые квартиры. У тебя очень просторно.
Мой взгляд падает на огромные панорамные окна с видом на центр города, на витую парящую лестницу на второй этаж, на аскетичную, но дорогую монохромную обстановку. В основном, все было белое, изредка встречались вкрапления стали в различных деталях. И еще стекло — много. Все вокруг воздушно и просторно. Сделано, в основном, на заказ. И по первому впечатлению очень дорого. Похоже, разработка игр дело прибыльное.
Не туда ты, Вера, пошла учиться и работать, не туда...
— Спасибо, — Давид опускается на диван с противоположной стороны, не забыв перед этим поставить передо мной коробку с пирожными. Я присаживаюсь на мягкий диван, немного ерзаю, устраиваясь.
— Не хочу обидеть, — он вздыхает, — но и молчать не могу. Тебе ужасно не идет. Просто кровь из глаз.
Мой взгляд сам собой опускается на бабушачью малиновую блузку и дешевый пиджак. Я даже не переоделась, забыла.
— У тебя хороший вкус, — его рука упирается локтем в подушку дивана и подпирает светлую курчавую голову, — мне понравилось твое платье. Тебе шло.
Светлые голубые глаза слегка пренебрежительно сканируют мой образ. На его лице отражается мука, будто владельцу физически плохо от увиденного.
— Это, — я сжимаю бокал плотнее, и настроение, так неплохо державшееся последние полчаса, сдувается, — для работы.
— Вера, — Давид подсаживается ближе, но все так же соблюдает дистанцию, — это из-за работы? Да что случилось, расскажи.
— Я не могу, — чувствую, как губы начинают дрожать и мурашки болезненно покрывают кожу, — это неприятно. Мы мало знакомы, Давид. И я не хочу тебя беспокоить. Просто забудь.
— Глупости, — он хмыкает, — неприятно было сейчас двенадцать часов подряд рисовать локацию с трупами, так что за меня можешь не переживать.
— Ого, — забираюсь на диван с ногами и забиваюсь в самый уголок. В пару глотков допиваю вино и верчу в руках бокал. Знаю, это неправильно, вот так на первого встречного все вываливать, но поделиться хочется невыносимо. Просто сказать
