Книжный магазин «Булочка с корицей» - Лори Гилмор
– Готово. – Он сел обратно и устроился, положив сэндвич на колени. – В ближайшее время они тебя не побеспокоят.
Хейзел не нашла сил сказать ему, что чайки уже снова стали приближаться. Она самозабвенно улыбалась как дура, словно Ноа сразил драконов, а не отогнал стаю надоедливых птиц.
Главное – забота, верно?
– Спасибо. Теперь мне гораздо спокойнее.
Ноа посмотрел на нее, прищурившись и прикрыв глаза ладонью от солнца:
– Тебе уже стало нравиться на пляже?
С тобой – да.
– Начала привыкать к нему. – Хейзел водрузила шляпу на голову Ноа: – По-моему, твоя очередь.
– Спасибо, – сказал он, откусив еще один большой кусок сэндвича. – В общем, я думал о подсказках.
– Да?
– О подозреваемых.
– Правда? И кто, по-твоему, их оставляет?
Хейзел забыла, что это вообще ее волновало, но мило, что Ноа об этом думал.
Он вытянул ноги перед собой:
– Может, Энни?
– Энни? Нет, не думаю.
– Она постоянно бывает в книжном и знает тебя лучше всех. Она бы поняла, какие подсказки оставлять.
– Хм. Наверное. – Стала бы Энни оставлять ей подсказки, как в квесте? Возможно. Но при этом Энни совершенно не умела хранить секреты. – Просто я сомневаюсь, что она смогла бы провернуть это без моего ведома.
– А твой отец или Фрэнк?
Хейзел замолчала, обдумывая вариант.
– Оба уже давно не заходили в магазин.
– Тогда кто это, по-твоему, делает? – спросил Ноа, сминая пустую обертку от сэндвича и убирая ее обратно в холодильник.
– Не знаю. Я думала, может, Алекс. Есть доступ, но нет мотива.
Ноа рассмеялся:
– Мотива? Дело становится все серьезнее.
Хейзел бросила скомканную обертку от сэндвича ему в голову, но он успел ее поймать.
– Конечно, это серьезно.
– И правда, очень серьезно, – подтвердил он с дразнящей улыбкой. А потом достал пакет чипсов, и Хейзел по-настоящему стала нравиться эта затея с пикником на пляже.
– Ну, кто бы это ни был, эта подсказка – не самая плохая идея.
Ноа слегка толкнул ее плечом:
– Фух. Не хотелось бы, чтобы твой день на пляже оказался худшим.
Хейзел прижалась к нему. Безусловно, не худшие ощущения. Когда она узнает, кто оставлял эти подсказки, нужно будет обязательно его поблагодарить.
Они закончили обед без внезапных нападений местных чаек. Хейзел сунула пальцы ног в песок возле одеяла и подставила лицо солнцу. С моря дул прохладный ветер, так день становился комфортным, а не жарким, и Хейзел почти ощутила приближение осени.
Скоро все изменится.
Она вдохнула солоноватый воздух и почувствовала, что хоть немного, но вышла из тупика. Вот она сидит на пляже во вторник, а в ее карманах полно сокровищ. Неплохой день ВЕЛЕХЕНО.
– Эй, а ты прочел книгу? Ту, что с подсказкой о пляже? – спросила она.
Ноа улыбнулся ей, растянувшись на одеяле. Огромная шляпа закрывала его глаза, и он даже не удосужился сдвинуть ее, чтобы Хейзел было видно его рот, пока он говорил. У Ноа были красивые губы. Мягкие и нежные. Всегда чуть что улыбались. Само собой, несерьезно.
– Конечно.
– И?
– Хорошая. – Ноа расплылся в улыбке. – Очень познавательная, как я и думал.
К счастью, шляпа прикрывала верхнюю половину его лица, и он не видел, как Хейзел покраснела, в чем сама не сомневалась. Не стоило поднимать тему книги, но не успела она упрекнуть себя за это, как Ноа притянул ее к себе, укладывая рядом.
– А теперь поспим, – пробормотал он, но его глубокий голос пробуждал в ней чувства, отнюдь не располагающие ко сну. – Сон на пляже – это лучший сон.
С этим было бесполезно спорить, поэтому Хейзел закрыла глаза и позволила дыханию Ноа и шуму волн убаюкать ее.
Глава 11
Хейзел устроилась на одеяле рядом с Ноа, скрестив руки за головой. Она надела капюшон и походила теперь на маленькое морское существо, выглядывающее из раковины. Ноа лежал на боку и вдруг понял, что изучает изящные черты ее лица. Она сняла очки, и он смог разглядеть серебристый ободок вокруг зрачка ее теплых карих глаз. Прежде Ноа никогда не обращал внимания на такие мелочи. Само собой, он мог припомнить: светлые глаза или темные, глядящие с интересом или без, – но не более того.
Ее кудри выбились из-под капюшона и обрамляли круглое лицо. А губы… он не мог слишком долго смотреть на них, не испытывая желания прикоснуться своими, но сейчас они были мягкими и расслабленными, со слегка приподнятыми в улыбке уголками. Хейзел выглядела счастливой и умиротворенной.
– Расскажи мне что-нибудь, чего никто не знает, – сказала она, и лучи послеполуденного солнца коснулись ее лица. Они немного подремали, и Ноа слишком уж понравилось просыпаться рядом с сонной, теплой Хейзел.
– Я ненавижу маринованные огурцы.
Хейзел наморщила нос, недовольная его ответом:
– Нет, что-то настоящее. Какой-то секрет.
Секрет? Ты нравишься мне гораздо больше, чем стоило бы, Хейзел Келли. Сойдет?
– Только если ты поделишься своим.
– У меня их нет.
– У всех есть секреты.
Хейзел помолчала, рассматривая его широко распахнутыми глазами.
– Ладно, договорились.
Он мог бы что-то выдумать, рассказать множество историй из своей жизни, о которых никто здесь не слышал, но решил, что хочет открыть ей настоящий секрет. Ноа не понимал, было ли дело в помутнении после сна или в мягких чертах лица Хейзел, но ему хотелось узнать, что она подумает о нем, если он скажет ей правду.
– Я так и не окончил старшую школу.
На пляже было тихо. Мама с малышом ушли домой, чайки заснули, прижав головы к белым телам. Даже волны отступили так далеко, что их шелест был едва слышен.
Слова Ноа повисли в тишине.
Хейзел моргнула. Раз, другой.
– Ну, тогда все понятно.
Что? Такого ответа Ноа точно не ожидал. Может, «почему?» или вариант, которого он всегда боялся: «ты мог бы вернуться и доучиться». Но никак не прозаичное «тогда все понятно».
– Серьезно? Ого, я и не думал, что мое неумение решать квадратные уравнения так заметно.
Его слова прозвучали резче, чем хотелось бы, старые раны открылись и грозили испортить им вечер.
Хейзел слегка помотала головой и опустила щеку на руки:
– Нет, я не это имела в виду. Теперь понятно, почему ты постоянно принижаешь свои умственные способности.
Он хотел отшутиться в ответ, но правда ли это?
– А я принижаю?
– Да. Отпускаешь замечания о том, какой ты неумный. Только сегодня сказал мне, что ты «не настолько глубокомысленный». Помнишь?
Вот как. Неужели его собственные слова ненароком раскрыли его позорный секрет?
– Пожалуй, я этого даже не
