Все будет по-другому - Марина Зимняя
- Принеси, принеси, - подгоняет ее Иван. - Только смотри самое вкусное выбирай!
Алена скрывается за дверью. А Иван выключает воду и сдернув с моего плеча полотенце, вытирает руки.
- А я люблю любой чай, - склоняется над моим ухом. Его дыхание опаляет мою шею, по спине и рукам рассыпаются колючие мурашки. - А ты?
- Я вообще чай не люблю, предпочитаю кофе, - бормочу себе под нос, удивляясь от того как хрипло звучит мой голос. Какой кошмар! За меня, как будто бы говорит прокуренная алкашка. Его горячая ладонь скользит по моему животу, обжигая кожу между поясом джинсов и слегка задравшейся футболкой.
- Я решила, что сейчас мы съедим мамины конфеты. Свои я, пожалуй, приберегу! - заявляет Алена, появляясь в дверном проеме.
Иван отстранятся от меня возвращается за стол. А я не знаю, как мне к ним повернуться. Лицо горит, шея тоже наверняка пошла красными пятнами.
- Ма, ты уснула что ли? - зевнув спрашивает Алена.
- Так! Давайте закругляться, - не отрывая взгляда от пола, ставлю на стол кружки.
Затрепав половину принесенных на кухню конфет, Аленка еще раз поблагодарила Ивана за сладости. Заявила, что вечер был замечательным. Но пора и честь знать. Что бы я делала без своего ребенка?
За дверью ванной комнаты зашумела вода, зажужжала зубная щетка.
- Поздно уже… - прочистив горло произнесла я.
- Да, поздновато, - пробормотал Иван повернув голову к окну. - Проводишь? - вздохнув произнес он поднимаясь со стула.
Я поплелась вслед за ним в прихожую. Как я очутилась на лестничной клетке по ту сторону двери, я так и не поняла. Его руки стискивают мою задницу прижимая меня к большому твердому телу. Губы опаляют шею несколько раз, прежде чем накрывают мой рот, заставляя голову кружиться от нехватки кислорода.
Что я там говорила про заканчивать? Может пока не стоит? Отвечаю на его требовательный поцелуй. Что со мной происходит? Он ведь мне не нравится! Совершенно не нравится! А руки сами ныряют под его футболку сзади поглаживая широкую крепкую спину.
- Приходи, когда уложишь дочку, - на выдохе произносит он.
- Я не оставляю ее одну, - прячу взгляд.
- Ненадолго…
- Она проснется и испугается. Я так не могу, - слегка отталкиваю его от себя.
Что я творю? Вместо того, чтобы послать его в своей привычной манере. Я как будто бы оправдываюсь перед ним.
- Ладно, я что-нибудь придумаю, - поправляет довольно глубокий вырез моей футболки. Он сбился в сторону, являя миру кружево моего белья.
- Мамаааа!
Громкий крик Аленки заставляет прийти в себя и в тот же миг, я оказываюсь в квартире.
- Какую мне пижаму сегодня надевать? - спрашивает Алена. - Я хочу ночнЮшку с овечками.
- Значит надевай ночнЮшку, - произношу я отлипая от двери. Уйти от которой далеко мне так и не удается. Трель звонка разносящаяся по квартире возвращает меня обратно.
Какой настырный! Распахиваю дверь и получаю в руки небольшую бежевую шляпную коробку, наполненную нежными цветами.
- Хотел сразу отдать, но подумал, что Аленка обидится. Не догадался купить и ей тоже. Не говори, что они от меня. Я исправлюсь.
- Спасибо, - бормочу растеряно. - Но я все равно не приду.
Иван широко улыбается.
- Никогда?
Не могу подобрать ответа на этот вопрос, стою и хлопаю ресницами как дурочка.
- Ты задумалась! - улыбка продолжает цвести на его лице. - Доброй ночи, Диана.
12.
Ночь без сна отозвалась с утра жуткой головной болью. Я не знаю, что он со мной сделал и на какие надавил точки, но сомкнуть глаз до четырех утра у меня так и не вышло. К своим почти двадцати восьми годам я ни разу не испытывала ничего подобного. Ну, разве что совсем в юности, когда сердце заходилось в трепете от одного только пойманного взгляда, а присутствие желанного человека рядом, пусть даже мы просто находились в одном помещении или в одной компании, кружило голову.
А еще мне тысячу лет не дарили цветы. Нет... Коллеги никогда не забывали поздравить меня с днем рождения или Восьмым марта. Но, как правило, это всегда делалось коллективно. Я получала стандартный букет, как и все женщины, трудящиеся со мной вместе. Стас пытался дарить мне цветы в первый год нашей совместной жизни, но когда понял, что кроме раздражения и негатива ничего не добивается этими жестами быстро свернул лавочку.
А вот Иван сворачивать свою лавочку быстро явно ненамерен. И от этого мне почему-то и грустно, и радостно одновременно. С одной стороны, где-то в глубине души мне приятно его мужское внимание. Пусть оно слегка нестандартное, наглое, резкое. Но, может, именно поэтому у Стаса совершенно не было шансов. Он был полной его противоположностью. Мне даже скандалить с ним не хотелось. Хотелось абстрагироваться от его мычания и представить себе, что я болтаюсь где-то посреди океана в лодке, и шансов выплыть у меня нет. Поэтому приходится терпеть и ждать, когда волны, наконец, выбросят меня на берег какого-нибудь необитаемого острова.
А с этим нет... Мне не хочется абстрагироваться. Мне хочется ему отвечать. Он рычит на меня, а мне хочется рычать на него в ответ. Он целует меня, а мне, оказывается, хочется отвечать на его поцелуй. Трогает меня, а мне хочется касаться его. Вот только как объяснить своему разбушевавшемуся организму, что на самом деле мне этого не надо?
На самом деле мне не нравится реакция своего тела. Грудь ныла всю ночь, живот и поясницу тянуло так, что более или менее улечься мне удалось, только зажав между ног скомканное одеяло. Стиснув зубы, я закрыла глаза, заставляя себя уснуть и забыться сном. Но забыться сном не получилось, потому что остаток ночи мое сознание то и дело подкидывало мне горячие картинки того, чего со мной только не делал неугомонный сосед.
Итогом этой непростой ночи стало то, что мы проспали. Причем проспали так, что даже если бы мы могли телепортироваться в школу и в агентство за какую-нибудь минуту, мы все равно бы числились в списках опоздавших.
Сообщив учительнице, что Алена придёт на второй урок и повинившись начальству коротким телефонным звонком. Я судорожно заплетала косички дочке, пока та натягивала колготки и застегивала блузочку.
- Мам! Меня точно не будут ругать?
- Не будут, не переживай.
- А если
