Гнев изгнанника - Монти Джей

Я натягиваю боксеры и джинсы, не застегивая их, пока туман оргазма не начинает рассеиваться. Сердце все еще стучит в груди, я выдыхаю и сразу же ищу свою кофту.

Мне нужна сигарета, прямо сейчас.

Фи уже надела джинсы, а футболку лишь на половину, когда я закурил сигарету. Я наблюдаю сквозь клубы дыма, как она поднимает с платформы свою толстовку.

— Куда-то спешишь? — Фи насмешливо смотрит на меня, откидывая волосы в сторону и обнажая все синяки, которые я оставил на ее шее и плечах.

— Да, мне нужно сделать прививку от бешенства.

Извращенная картинка, как она идет по дому, демонстрируя все эти следы и пытаясь скрыть их от окружающих, заставляет меня улыбнуться.

Небрежно зажав сигарету между пальцами, я отрываю ее от губ.

— Я чист, принцесса. Может, мне дать тебе денег на противозачаточные?

Желание, которое пожирало ее глаза, исчезло. Будто я все это придумал.

— Как будто ты можешь себе позволить лишних пятьдесят баксов. Я и без того принимаю противозачаточные, и перестань меня так называть, — в ее взгляде вспыхивают горячие искры обиды, когда она проводит языком по верхним зубам.

На моих губах появляется хитрая улыбка, дым вырывается из моего рта.

— Знаешь, принцесса, не все слухи о тебе – правда. Твоя киска не такая холодная, как твое сердце.

— Иди на хрен.

Такая узкая и такая жестокая.

— Уже. Я буду долго лелеять сладкое воспоминание о том, как ты стала предательницей ради члена.

Фи сжимает челюсти, вероятно, скрежеща зубами, прежде чем выплюнуть:

— Наверное, это семейное. Слышала, твой отец умер, все еще думая о моей маме.

Красная пелена, появившаяся ранее, снова наполняет мое зрение, угрожая поглотить меня неконтролируемой яростью. Я чувствую, как она бурлит внутри меня, готовая поглотить целиком, и не думаю, что у меня хватит сил дважды за одну ночь сдержать себя.

— Свали с водонапорной башни, Ван Дорен.

— С удовольствием, Синклер.

Гнев бурлит во мне, как огонь, который не хочет гаснуть. Это всегда здесь происходит, в этом городе, эти люди всегда подливают масла в огонь. Однажды я действительно подожгу эту дыру.

Это будет пожар, который поглотит все на своем пути, и они сами будут в этом виноваты.

Фи исчезает с платформы, пытаясь убраться от меня как можно дальше. Но как бы быстро она ни убегала, это ничего не изменит.

Я не планировал ничего заранее, но это была прекрасная, мстительная неожиданность.

Я сломал ее башню из слоновой кости. Она больше не верная последовательница религии Ван Доренов. В тот момент, когда ее губы коснулись моих, она стала Иудой.

Предательницей.

Каждый раз, когда ее семья будет упоминать мое имя, она будет вспоминать эту ночь и то, как приятно было предавать тех, кого она любит.

Мой запах на ее коже. Следы моих зубов на ее шее. Моя сперма, стекающая по ее бедрам.

Сегодня ночью королева Пондероза Спрингс стала моей изгнанницей.

Глава 5

Реальность галактики

Фи

19 августа

— С днем рождения, Энди!

Розовые щеки моей младшей сестры озаряются застенчивой улыбкой. Свет струится из окон за ее спиной, окутывая ее лучами солнца, пока она смотрит на семнадцать мерцающих свечей.

Я скрываю улыбку, стоя в арочном дверном проеме, пока она кладет ладони на полированный стол из красного дерева. Андромеда закрывает глаза, на мгновение задумывается, загадывает желание и задувает свечи одним выдохом.

Столовая моей семьи сотрясается от аплодисментов и возгласов. Хрустальная люстра, свисающая с высокого потолка, звенит от возбуждения, когда все подходят к моей сестре.

Дядя Сайлас тихо целует ее в макушку, держа на руках своего шестилетнего сына Скаута, который пытается дотянуться до торта. Тетя Брайар обнимает ее так крепко, что мне кажется, я слышу, как хрустят ее ребра, и не хочет отпускать, пока ее не оттаскивает муж. Все по очереди обнимают ее, осыпая любовью и пожеланиями.

— Она ненавидит все это внимание.

Нежный, сладкий голос одной из моих теть щекочет мне уши. Тепло разливается по моему животу, когда я смотрю в сторону и вижу, как она выходит из гостиной и присоединяется ко мне в дверном проеме, на ее миниатюрную фигуру надето черное платье с пышными рукавами и пуговицами.

— Я даю ей двадцать секунд, прежде чем она сбежит со своего же собственного праздника.

Лира Пирсон всегда была для меня Мортишей Аддамс. Когда мне было семь лет, я думала, что она вампир, и днями напролет обыскивала их поместье в поисках гробов. Дверь за дверью, комната за комнатой, но я так ничего и не нашла.

Пока однажды просто не спросила ее мужа об их местонахождении.

— ТБ! ТБ!

Крича прозвище, которое папа велел мне использовать, я ворвалась в кабинет дяди Тэтчера. Он говорит, что это его любимое прозвище, а я думаю, что оно забавное, потому что означает «туалетная бумага». Я резко остановилась перед огромным деревянным столом.

— Да, мини-версия Рука? — он поднял на меня глаза от бумаг в своих руках, подтолкнув очки на переносицу, и, как обычно, выглядел раздраженным.

— Где гроб, в котором спит тетя Лира? — выпаливаю я, раскачиваясь на пятках, устав от поисков в их бесконечном доме.

Он тихо смеется, чего я от него раньше не слышала.

— Ты думаешь, мы вампиры?

— Не ты. Ты недостаточно крутой. Ты продаешь дома. Но она – крутая. Вы живете в доме с привидениями, и она всегда одета в черное!

Он поднимает бровь.

— Понятно.

— Ну? Где он? — я практически подпрыгиваю на пятках, ожидая, когда он мне ответит.

— Извини, что разрушаю твои надежды, но она не вампир, — дядя Тэтч кладет бумаги, наклоняется вперед и смотрит на меня с небольшой улыбкой. — А если бы была, я бы тоже им был. Кем бы ни была твоя тетя Лира, я буду таким же.

Их любовь – это какая-то болезнь. Прямо как у моих родителей.

Такая любовь, которая «случается раз в жизни», «к черту весь остальной мир», «мы созданы друг для друга».

Никакая наука не заставит меня