Договоримся о любви - Александра Александровна Бузина
Утром, в десять часов, произошедшее накануне казалось каким-то не совсем реальным – и уж точно преувеличенным. Терзавшие нас ночью тревоги немного отступили с лучами солнца, хотя и Ника, и меня по-прежнему многое смущало.
– Ты тоже видела, что у него посинели губы? – задумчиво спросил друг. И, когда я кивнула в ответ, выдохнул. – Уже легче, а то я подумал, что переусердствовал с этими сериалами про вампиров…
Я невольно улыбнулась. Как все-таки здорово, что мой верный Ник рядом! Вместе мы обязательно во всем разберемся и поможем Стасе. Вместе с ним – и, конечно, с Игорем, который уже ждал нас за завтраком в столовой. Присутствие друзей Воздвиженского, той самой семейной пары, удержало нас троих от немедленного обсуждения интригующих деталей. Запивая восхитительные мягкие круассаны кофе, мы вполне по-светски поохали по поводу досадного происшествия с картиной.
Наша трапеза уже подходила к концу, когда в приоткрытое окно донесся звук подъезжавшей машины. Миг – и в дверь столовой просунулась голова Петра.
– Доброе утро и приятного аппетита, – на ходу бросил он. – Стася здесь? Наверху? Спасибо, понял!
И он снова нырнул в коридор. Через миг послышался энергичный стук шагов по лестнице.
– Мы, пожалуй, выйдем подышать. – Друг Воздвиженского поднялся из-за стола и придержал встававшую супругу за локоть. – Где здесь лучше пройтись?
– Погуляйте по саду, как выйдете, чуть вперед и направо. Цветов еще много, совсем как летом! А яблоки и груши можно собирать, хозяева будут рады, если гости угостятся этими дивными плодами. – Игорь галантно приподнялся с места. – Сад – особая гордость усадьбы, и это, разумеется, заслуга Михаила. У него, как говорят англичане, «зеленые пальцы»: ткнет в землю жалкую палку, глядишь, а вырастает пышный куст! В нашем саду есть чем восхититься… Да, Кирилл Андреевич просил извинить его за отсутствие, он планирует спуститься к обеду.
Благодарно кивая, супруги удалились – надо сказать, к немалому облегчению оставшихся, ведь нас троих прямо распирало от желания поделиться впечатлениями.
– Как там Воздвиженский? – тут же вцепился с вопросом Ник. – Вчера вечером он выглядел, мягко говоря, не ахти…
– Все в порядке, с ним почти неотступно сидит Михаил. – Игорь махнул рукой. – Физически – более-менее, а вот моральное состояние оставляет желать лучшего. Вы ведь слышали вчера эту нелепицу про привидение?
Слышали, разумеется, но, как два вполне рациональных человека, продолжали искать случившемуся разумное объяснение. Уж Ник-то точно.
– Мы видели, как у него посинели губы. Расширились зрачки. Что еще, Майя? Да, точно, как-то неестественно раздулось лицо, – старательно вспоминал он. – Игорь, скажи, у него нет аллергии на какие-то продукты? Понимаю, здоровье – тема щекотливая, но в такой ситуации не до деликатности…
– Аллергии? Нет, кажется, ничего такого нет. По крайней мере, мне об этом не известно, – протянул Игорь и вдруг, очнувшись от своих мыслей, всполошенно уставился на нас.
Мгновенно уловив его идею, мы с Ником застыли на месте, лупя друг на друга ошарашенными глазами. Требовалось совсем немного умственной работы, чтобы прийти к логичному выводу: если аллергии у Воздвиженского нет, все эти симптомы могли быть признаками… неужели отравления?
– Нет, вряд ли… – Игорь покачал головой с таким видом, будто сам не верил своим предположениям. – Давайте анализировать: мы все ели одно и то же. И вот мы здоровы, а с ним случился этот припадок… не знаю, как еще назвать то, что произошло.
– Его нужно показать квалифицированному специалисту, – решительно заявил Ник. – Может быть, у него есть семейный врач? Кто-то компетентный и вызывающий доверие.
Правильно! Хотя я устроила бы этому чудаку целый консилиум с участием не только терапевта, но и психиатра. Увы, судя по огорченному лицу Игоря, выполнить эту задачу не представлялось возможным.
– Думаете, я не предлагал? Ага, как же, держите карман шире! – удрученно произнес он. – Воздвиженский разбухтелся, мол, не нужно делать из него психопата и старика. Хорошо еще не орал – сил пока нет. Но категорически, под угрозой увольнения, запретил звонить врачам. Даже заикаться об этом! Насколько я понял, боится, что слухи о его состоянии дойдут до деловых партнеров, это нанесет удар по бизнесу…
Что ж, такое поведение можно было понять. Создать что-то дельное непросто, а удержать, да еще в условиях жесткой конкуренции, еще сложнее. Как же быть? Я, признаться, совсем растерялась – и попыталась рассуждать вслух в надежде на помощь соратников:
– Простите, конечно, за цинизм, но если это намеренное отравление, то не самое тяжелое. К счастью. Выходит, неизвестный нам злоумышленник – если, конечно, он вообще был – не довел дело до конца. Травил, но недотравил. Зачем тогда все это? Просто хотели напакостить? Или пригрозить?
Мы трое переглянулись, и в столовой повисло напряженное молчание. Игорь вышел из ступора первым.
– Конкурентов у Воздвиженского немало, да и недоброжелателей хоть отбавляй. А если предположить, что травили всерьез, но замысел по какой-то причине сорвался? Я слышал о подобной истории… эээ, минуточку… – Он закатил глаза к потолку, старательно вспоминая. – Распутин! Есть версия, что его отравители добавили цианистый калий в пирожные, а сахар якобы нейтрализует яд. Вдруг кто-то отравил… что у нас там было вчера на десерт?
Ник тут же вскочил.
– Игорь, скажи, всю вчерашнюю посуду давно помыли? Елки-палки, так я и думал! А мусор? Выносят с утра пораньше… это осложняет дело. Тогда нам остается только осмотреть кухню. Пойдем, покажешь, как там все устроено, где что лежит. Вряд ли найдем что-то подозрительное, но вдруг… Уделим особое внимание формочкам, в которых подавали крем-брюле.
Я было сорвалась с места, чтобы бежать за уже удалявшимися спинами, но тут в столовую вошла Стася. Мы с моими «заговорщиками» не успели обсудить, как вести себя с дочерью Воздвиженского, но я сразу решила, что ей незачем пока знать о наших сомнениях. И так вид у барышни был, мягко говоря, поникший. Отхлебнув немножко кофе, она взглянула на меня заплаканными глазами.
– Петя немного поспит, ему нужно отдохнуть с дороги. Ах, бедный папа! Не знаю, что на него нашло… Форменное сумасшествие!
Ого, уже интересно… Что это – фигура речи или констатация факта?
– Поставь себя на его место, – успокаивающе затянула я. – Крепко спящего человека посреди ночи будит сорвавшаяся с крюка большая картина. Впору и правда ненадолго сойти с ума…
Но Стася лишь упрямо покачала головой.
– А Жюли? Ты слышала, он говорил, что видел Жюли! – с неожиданной горячностью возразила она и, увидев недоумение на моем лице, поднялась с места. – Майя, ты позавтракала? Не против немного прогуляться? Не могу рассказывать в этих стенах, еще папа услышит…
* * *
На меня смотрела миловидная молодая женщина. Ее длинные пряди разметались по плечам, на губах застыла легкая улыбка, а из глаз струились свет и тепло. Но сказать, какого цвета были волосы или глаза женщины, я не могла, потому что смотрела она… с памятника из красного гранита. Портрет, нанесенный белой краской, был создан настолько умело, что издали его можно было принять за фотографию.
«Той, кого буду любить вечно…» – гласила немного высокопарная надпись над портретом. Внизу стояли имя и даты: «Трофимова Юлия Викторовна. 05.12.1967–18.10.2006».
Я воззрилась на Стасю, по-прежнему ровным счетом ничего не понимая.
– Вот. – Она с тихой грустью кивнула на памятник. – Это и есть Жюли.
То есть как? Вопросы лихорадочно заметались в моей голове, мешая сложиться хотя бы одной-единственной связной мысли. Боюсь, Стася переоценила мои способности к догадкам…
Час назад, выйдя из дома после завтрака, мы направились по широкой, засаженной липами аллее. Среди зеленых крон кое-где уже проглядывали желтые листики. Я представила, какой аромат стоит здесь в пору цветения – ах, какое блаженство!
– Да-да, летом тут очень хорошо, – рассеянно, погруженная в неведомые мне мысли, отозвалась Стася. – Михаил собирает цветки, высушивает, и потом мы всю зиму пьем липовый чай. Для повышения иммунитета.
До этого момента я видела очертания деревьев лишь в темноте и теперь с интересом вертела головой, рассматривая владения Воздвиженских.
