Измена. Не возвращай нас - Анна Томченко
— А что такое? Не нравится, когда носом в свое же... — вспылил Олег, медленно приближаясь ко мне с разведенными руками.
— Убирайся, Олег, — искренне выдохнула я. — Я видеть тебя не хочу, слышать тебя не хочу, ощущать рядом не хочу, потому что ты разрушил все, что нам было дорого... Что мне было дорого.
Олег застыл в шаге от меня.
От него волнами исходило такое лютое разочарование, хотя я не понимала, чем могла его разочаровать? Что в рот не заглядывала и не прыгала как зайка на задних лапах? Что молча не кивала на все его оправдания? Что посмела проявить Характер, взять и уйти. Этим я его разочаровала? Или тем, что не была настолько послушной насколько он хотел?
— Послушай себя со стороны, — холодно сказал Олег — Ты сейчас закатываешь истерику на пустом месте.
Я хватанула губами воздух, лёгкие по-прежнему жгло.
— Беременная любовница по-твоему это пустое место? — спросила я и прижала пальцы к губам. Голос дрожал, и я не хотела, чтобы он понял насколько мне больно. — Ты считаешь, что любовница и ребёнок это всего ничего, так небольшая перепалка после обеда?
— Вернись домой, — тихо прошептала Олег и приблизился ко мне вплотную.
Боковым зрением я видела, как он весь напрягся, как у него подрагивали губы, того гляди и собираясь обнажить зубы в животной улыбке. — Для тебя ничего не меняется, как ты этого понять не можешь. Для чего ты сейчас делаешь столько зла нашей семье? Для чего ты сейчас заставляешь нашего старшего ребёнка переживать этот дурдом? Вернись домой, Варвара. Вернись и не пожалеешь об этом. Я же за всю свою жизнь, сколько мы с тобой вместе, ни разу плохого слова не сказал, я молился на тебя, потому что ты была моей единственной. Мне для тебя никогда не было ничего жалко. Почему сейчас из-за какой-то ошибки ты разрушаешь все, что мы строили столько лет? Варь, вернись домой.
Мои губы задрожали, а из глаз непроизвольно потекли слёзы. Горячие, обжигающие. Такое чувство было, что они сжигали кожу дотла, поэтому я старалась как можно быстрее их вытереть со щек.
Я покачала головой.
Да, Олег многое мне дал. Даже тот факт, что когда мы были нищете он всегда умудрялся находить деньги на ребёнка, на меня, не в той мере, в которой бы я это хотела, но всё равно... Как он злился, когда узнал, что я выходила на работу. Он не хотел, чтобы я это почувствовала на себе, этот кризис финансовый, чтобы я ощутила.
— Неужели ты настолько мне не веришь, что считаешь, что я не разберусь с этой ситуацией? — спросил Олега, и его пальцы дотронулись до моих сейчас распущенных волос. Тонкие вьющиеся пряди лежали на ключице, муж отвёл их за спину, и его пальцы как горячие кисти прошлись вдоль и застыли на яремной впадине. — Ты подписала нам приговор несмотря ни на что... Просто что-то где-то услышала, какие-то непонятные доводы, какие-то сплетни... Собралась, ушла, все разрушив... Неужели ты не веришь мне, в то что я справлюсь с этой ситуацией?
Неужели ты считаешь, что я действительно готов был притащить тебе её ребёнка, либо наоборот отобрать твоих детей?
— Ты сам так сказал... — охрипший голос пытался сорваться в истерику, но я запрещала себе это. Не время было истерить.
— Потому что ты меня подвела к этому. Я просил тебя успокоиться. Я как одним местом чуял, что тот разговор не приведёт ни к чему хорошему, Варя. Но ты продолжала пилить. Как будто ничего другого перед собой не видела, тебе надо было довести и меня и себя. Меня довела тем, что я начал срываться, начал говорить те вещи, о которых даже никогда не думал, просто чтобы урезонить тебя.
Пальцы Олега спустились мне по плечу, и я дернулась в сторону. Развернулась к нему и со слезами в голосе спросила:
— Понравилось, как урезонил? — я вытерла ещё раз щеки ладонями и шмыгнула носом. — Ты прям сделал программу максимум: и урезонил, и довёл почти до родов.
— Прекрати накручивать и просто поверь мне. Тебя эта история не коснётся никак.
В нашей жизни ничего не изменится, собирайся и поехали домой.
— Нет, это ты уезжай! — крикнула я в злобе и развернувшись, ушла в спальню. Я обняла себя руками и села на край кровати. С голове летали обрывки того разговора. Мои мысли, мой шок.
Я слышала, что Олег никуда не ушел. Не щелкнул замок и не зазвучали шаги.
Спустя десять минут я выглянула в зал и застала мужа сидящим на диване. Он запустил пальцы в волосы и упер локти в колени.
На звук он поднял свой взгляд.
Виноватый взгляд.
Как у побитой собаки.
— Варь, давай ты вернешься домой, — еще раз предложил муж и тяжело встал с дивана. Я закусила губы от рвущихся наружу злых слов. — Вернись, Христом богом клянусь, ты не пожалеешь и все у нас станет как раньше. На руках носить буду, пальчики твои целовать, боготворить, дышать тобой... Варя... вернись домой.
Олег застыл в шаге от меня и посмотрел в глаза.
Я стояла не шевелясь, а потом тяжело вздохнула.
17.
— Я никуда с тобой не поеду. Никуда с тобой не пойду. Документы на развод пришлю по почте, — сказала я дрожащим голосом, понимая, что отрезаю себе все пути назад, но другого выхода не было.
Прощение это такая вещь, когда вся ответственность переходит не на того, кто совершил проступок, а на того, кто простил. Оно словно даёт зелёный свет виновнику ещё раз подойти и окунуть в лужу с грязью, и потом это станет обыденностью.
— Сама ко мне придёшь, приползёшь, будешь умолять, чтоб принял обратно! —зверем рыкнул Олег и встал резко с дивана. Он пролетел мимо меня, обдав волной холодного воздуха. И хлопнула дверь.
Я зажала ладонью глаза и опёрлась спиной о стену. Выть хотелось. Зубами рвать кожу. Задыхаться от боли. Груз ответственности на мне, как на матери двоих детей не позволял сделать ничего из этого. Я сцепила зубы, вытирая глаза, и прошла на кухню. Открыла холодильник и вспомнила, что здесь никто не жил. Заказала продукты, заказала в аптеке необходимый набор лекарств.
Родители привезли Лину через час.
Дочка,
