Отбитая. Том 2 - Кира Романовская
— Там двойня, ба…
Обе бабушки застыли от ее слов и переглянулись между собой.
— Двойня у двойняшки большая редкость, это хорошо, один раз родила и отстрелялась, а то я вон четыре раза в роддоме была, — вздохнула Нинель. — Рая, ну где коньяк-то?!
— Ба, у тебя давление!
— У меня радость!
Вадим налил старушкам по стопочке коньяка и они выпили за здоровье Кати, потом за здоровье детей, потом за Вадима и Катю, на этом их и остановила любимая внучка, чтобы сберечь их здоровье.
— Жаль, только начали разгоняться… — проворчала Нинель. — Ладно, давай на нашего прадеда полюбуемся, Вадим ты на него похож!
Катя внаглую уселась к Вадиму на колени и он обнял её за животик обоими руками, положив подбородок ей на плечо и смотрел на фотографии, которые Катя перебирала в руках.
— Думаешь ты похож? — показала Катя поближе ему фотографию её прадеда и его сына.
— Немного.
Высокий крепкий брюнет, вот и вся их похожесть.
— А вот Катя с дедом и Кариночкой нашей. Ты ведь знаешь про Карину? — спросила Нинель Вадима.
— Да.
— Раиса налей по крайней, за нашу внученьку.
Обе бабушки выпили не чокаясь, Катя тихонько ткнула пальчиком на настоящую себя рядом с дедушкой, Вадим обнял её крепче и она грустно улыбнулась.
— Мать твоя, паршивка, взяла и все ваши фотографии все выкинула! — сказала мать этой самой паршивки. — Спрашиваю у неё как-то, где все ваши детские фотографии, хоть посмотрю на Кариночку нашу, вспомню. Нет, блять, всё выкинула!
— Рая, ну не надо так! Ну совсем она тогда плохая была, — покачала головой Нинель.
— Они у меня. Я их достала тогда из помойки, приезжайте к нам с Вадимом в гости, покажу, — тихо сказала Карина.
Вадим с Катей посидели ещё около часа, уже стемнело, а их всё никак не отпускали из гостей.
— А где вы будете ночевать? У нас?
— У вас? Папа вам сказал, что мать меня больше на порог не пустит? — повесила носик Катя.
— Сказал. Как всех гостей из дома разогнал, так и позвонил. Ну дочь моя, артистка, блять! Всё ей не так и не эдак, мало её сынок твой порет, Нинка, надо больше! Совсем распоясалась! — проворчала Раиса в сторону сватьи.
— Рая, ей пятьдесят годочков. Куда уж её воспитывать? Витя терпит по-христиански.
— Как знакомо, — прошептал Вадим Кате на ушко. — Поехали домой?
— Поехали ко мне. Сил нет домой ехать.
* * *
Катя проплакала полночи, утыкаясь лицом в грудь мужа, который гладил её по волосам и пытался успокоить, он стирал с её лица слёзы, но никак не мог их остановить. Как и Катя рассказывала ему всё, что чувствовала тогда, когда заняла место сестры и притворялась ею. Отец почти год с ними не жил, мать была в прострации, явные изменения в поведении и характере дочери они списали на подростковый возраст. Вадим ставил это утверждение под сомнение.
Единственный раз когда Катя улыбнулась это когда она рассказывала о Бублике, огромном алабае, что жил во дворе их дома с её восьми лет. Вадим вдруг ощутил всю глубину её одиночества, девочка, единственным другом которой была собака.
— Бублик знал, кто я, и мне этого было достаточно… — всхлипывала Катя, рассказывая о нём. — Он умер, когда я лежала в коме после родов. Просто сердце остановилось. Так по нему скучаю. Вадим, а мы заведём с тобой собаку? Я очень хочу!
— Давай сначала заведём детей, а там дальше посмотрим. Собаку, кошку, хомячка, может, даже енота заведём, кого захочешь, — улыбнулся он, стирая слёзы с её лица.
Она расплылась в счастливой улыбке, уткнулась носом ему в грудь и через некоторое время уснула, изредка всхлипывая во сне.
* * *
Прошло несколько дней, как Крымские вернулись из семейной поездки. Катя больше не плакала, она будто смирилась, что связи с её матерью и братом безвозвратно потеряны. Остался только папа и его братья с сыновьями, невестками и племянниками. С ними Вадим так и не увиделся, они оставили подарки у бабушек и уехали домой. Её отец звонил Кате, рассказал, что мать устроила скандал и выгнала взашей и бывшего зятя, и сына из дома. Внуков оставила.
Кате было будто всё равно, она пригласила отца в гости, чуть попозже. Его мать тоже выгнала из дома, а он взял и ушёл жить к своему брату, дяде Боре, дегустировал его коллекцию настоек и жаловался на жену. Потом они стреляли из ружья по бутылкам, снимали стресс. Мать Катя заблокировала, тоже сняла стресс.
Вадим вышел на работу, где весь коллектив в первый же день начал сплетничать об обручальном кольце на пальце. Братья Соколовы были в шоке, но поздравили молодожёнов, напрашиваясь в гости.
— Нам пока не до гостей, как-нибудь потом, — вежливо отказал Вадим.
Катя сидела дома, выполняя привычные функции жены — готовила, вызывала клининг, чтобы навели чистоту, ждала мужа с работы. Вадим с трудом заставлял себя туда уходить утром и летел обратно на всех парах вечером. Оказывается, это было очень приятно, когда тебя ждут. Пусть Катя иногда ждала его спящей в кровати, Вадим садился с ней рядом, целовал её в висок и шёл готовить ужин, чтобы накормить её, когда она проснётся.
Однажды, когда он вернулся домой у ворот ждал незваный гость — его нелюбимая тёща. Она звонила в звонок, который уже пару дней как замкнуло от снегопада, а у Вадима не было времени его починить.
— Что вам нужно? — спросил её хозяин дома.
— Я пришла поговорить со своей дочерью, — поджала губы Мила.
С последней их встречи, она будто потеряла весь свой лоск, в её взгляде была усталость и боль, но Вадиму было её нисколько не жаль.
— Исключено, я вам дверь не открою, — твёрдо сказал.
— Она моя дочь!
— Поздновато вспомнили. После последнего вашего разговора, она проплакала полночи. Больше ей плакать не дам.
— Я пришла извиниться.
— Катя беременна, ей и так тяжело, и вы как мать должны хоть раз подумать о ней, а не об облегчении своей совести. Я вас на порог не пущу. Ей нельзя нервничать ни капли, а вы целое ведро этих капель из помоев с собой принесли.
— Да как ты смеешь со мной так разговаривать? — вспылила Мила, сжимая кулаки.
— Так разговаривает тот, кто любит вашу дочь, с той, которая об этом не помнит. Я всё сказал, сами уйдёте или полицию вызвать?
Мила ушла сама, поджимая обиженные губы, она поехала не домой, а выяснять отношения с биологическим отцом
