Порочная невинность - П. Рейн
Я вскрикиваю, на глазах выступают слезы. Дыхание Антонио становится тяжелым, его губы скользят по моей щеке. Он слизывает мои слезы со щек и целует меня в лоб.
Я открываю глаза. Он смотрит на меня с нежностью и заботой, которых я не ожидала. Потом замирает и наклоняется меня поцеловать. Мои руки и ноги обвиваются вокруг него, я растворяюсь в поцелуе. Наступает момент, когда болезненное ощущение переходит в приятное, и я начинаю двигать бедрами. Антонио отрывается от моих губ.
– Все хорошо?
Я киваю. Он медленно отводит бедра назад, выходит и вновь проникает внутрь. Я чувствую легкое неудобство, но в следующий раз приятное чувство возвращается, затем с каждым толчком усиливается. Мои ногти впиваются ему в спину. Антонио покрывает поцелуями мое лицо, прикусывает мочку уха.
– Черт, София. Мне так хорошо с тобой, – шепчет он, касаясь моей разгоряченной кожи.
Его слова еще больше меня распаляют. Он приподнимается, чтобы видеть меня. Я слежу за направлением его взгляда, и мое дыхание учащается. Рука Антонио перемещается вниз и умело манипулирует клитором. По всему телу разливается блаженство, и я напрягаюсь так сильно, что сейчас взорвусь. Оргазм накатывает мощной волной, увлекая меня на дно. Губы Антонио прижимаются к моим, заглушая крики. Он замирает и с блаженным стоном кончает в меня. Мы лежим неподвижно, не произнося ни слова. Когда он отстраняется, я начинаю беспокоиться, что совершила ошибку. Его взгляд наводит на мысль, что так думает и он. Я заставлю себя жить без него, но не хочу быть предметом сожаления.
20. Антонио
Я смотрю на лежащую подо мной Софию – невинную, доверчивую – и понимаю, что все изменилось и по-прежнему никогда не будет. Я не смогу относиться к ней как раньше. Не смогу притвориться, что этой ночи не было.
И дело не в том, что я лишил ее девственности; она не первая целка, с которой я переспал. Дело в том, что это она. Просто и ясно.
– Антонио?
Ее голос звучит тихо и беззащитно. Меньше всего я хочу, чтобы она пожалела об этом подарке, который не в состоянии забрать.
– Ты как? – спрашиваю я.
Она чувствует перемену в моем поведении и глубоко вздыхает.
– Все хорошо.
– Давай я принесу что-нибудь, и ты приведешь себя в порядок.
Я целую ее в лоб, встаю с кровати и иду в ванную. Включаю свет, смачиваю теплой водой мочалку и отжимаю. Когда я возвращаюсь в комнату, София лежит в том же положении. Я встаю на колени и вижу, как из нее вытекает мое семя. Я подавляю стон.
Она завороженно следит за мной, и когда ее глаза вспыхивают от моего прикосновения, я опускаю взгляд и вижу у основания своего члена следы ее крови. Черт, в жизни не видел ничего эротичнее. Она первая женщина, чья кровь окрасила мой член, и мне не нужна другая.
Никогда раньше я не испытывал такого наслаждения от секса и не понимаю, в чем причина – в ней или в отсутствии презерватива. Отчаянно желая раствориться в Софии, я не мог сосредоточиться на ее наслаждении. Но я хотел, чтобы она вспоминала свой первый раз с удовольствием, а не с сожалением.
Я осторожно прижимаю салфетку к промежности Софии, и она едва заметно вздрагивает. Я вытираю ее, стараясь делать это как можно деликатнее, и бросаю салфетку в корзину для белья.
Я не иду мыться: пусть следы нашего преступления останутся на мне надолго. София пристально наблюдает за мной и удивленно поднимает брови, когда я жестом показываю, чтобы она залезла под одеяло. Я ложусь рядом и прижимаю ее к себе. Никогда не любил обниматься после секса, а сейчас мне не хочется уходить. Нам предстоит разговор, а я не знаю, с чего начать.
Некоторое время мы лежим в тишине: ее голова покоится у меня на груди, а маленькие пальчики гладят мой живот. Член под одеялом вновь твердеет, но я стараюсь отвлечься. Понятия не имею, захочет ли она теперь заняться со мной сексом. Мысль об этом мучительна.
Наконец я нарушаю молчание:
– Я не знаю, что теперь будет.
Ее пальцы на мгновение замирают, затем вновь начинают выводить узоры на моей коже.
– Твое будущее определено, Антонио. Не стоит давать ложных обещаний.
Я вздыхаю. Это правда, и ничего нельзя сделать.
– Мне хорошо с тобой.
Слова с трудом слетают с моего языка. Они делают меня уязвимым – к этому я не привык. Я нахожу в себе силы произнести их только потому, что она призналась мне в своих чувствах.
Как я мог не замечать? Ослеп? А если бы заметил, стал бы ее добиваться? А если бы стал, то ввязался бы в отношения с девушкой, которую едва выношу?
– Мне с тобой тоже.
Ее голос отвлекает меня от тяжелых мыслей.
– И что теперь?
Она приподнимается на локте и смотрит на меня сверху вниз:
– Думаю, в зависимости от обстоятельств. Ты хочешь еще… этого?
– Да, черт возьми.
Слова слетают с моих губ непроизвольно. Нет смысла скрывать.
Помедлив секунду, она чуть слышно произносит:
– Я тоже.
Я обнимаю ее за шею, притягиваю к себе, и мы вновь забываем обо всем на свете.
Остается только один нерешенный вопрос.
– Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя любовницей. Ты достойна большего.
София решительно смотрит мне в глаза.
– Я хочу испытать больше… с тобой. Но мы можем встречаться только до конца учебного года. Когда ты женишься… – Она съеживается. – После твоей свадьбы мы это прекратим.
– Ты ведь знаешь, у меня нет никаких чувств к Авроре.
– Да, – кивает она. – Именно поэтому я сейчас с тобой. А когда ты женишься, я не смогу. Не знаю почему. Я понимаю, что мужчины часто имеют отношения на стороне, но для меня… Ты берешь на себя обязательство перед Богом и людьми… будешь с ней спать, чтобы произвести на свет наследника…
София передергивается. Я тоже – мысленно. До сих пор я старался не задумываться о том, что придется спать с Авророй.
Как бы мне ни хотелось спросить, будет ли София продолжать отношения с Джованни, это не мое дело. Я помолвлен с другой – неважно,
