Восторг гаргульи (ЛП) - Лукас Наоми
Его имя
Саммер
Это борьба со сном. Ранняя осенняя гроза продолжается до поздней ночи, дождь барабанит по крыше, а ветер свистит в тонких стенах. Я глубже закутываюсь в одеяло и пытаюсь заглушить шум.
Сейчас я сплю на переоборудованном чердаке, в спальне моего детства. Тогда было очень волнительно сделать это пространство своим. Папа работает плотником, поэтому мы стали общим проектом. Наклонный потолок уже придал пространству определенную драматичность, и мы установили мансардное окно и добавили балкон. Я настояла на том, чтобы покрасить потолок в темно-синий цвет и украсить его желтыми точками, чтобы у меня было свое собственное ночное небо.
Это отличная комната, за исключением таких штормов, как этот, когда лето переходит в осень. Без должной изоляции чердак будет холодным.
После целого дня работы в музее мое воображение разыгралось. В течение дня я рассказываю так много историй, что они часто проскальзывают мне во сне.
Я знаю, что под моей кроватью нет монстров, только книги. За исключением случаев, когда гремит гром и трясутся стропила, я настороженно смотрю на дверь, ведущую на палубу.
Я благодарна. Правда. У меня есть крыша над головой и работа. Это просто удача, что Хопкинсу понадобилась помощь. В моем крошечном родном городке перспективы трудоустройства не очень хорошие для недавних выпускников со степенью магистра в области музейного дела, да и вообще для кого-либо еще. За все годы, что я здесь живу, город не разросся. Он старинный и уникальный, даже причудливый, хоть и депрессивный. Роста практически нет. Сюда не переезжают люди, и каждый, кто уезжает, никогда не возвращается.
Все, кроме меня.
Я скучаю по своим друзьям и прежней жизни, познавая, что такое настоящий город, даже городок. Поэтому какую бы благодарность я ни испытывала, в некоторые дни мне легче, чем в другие.
Мои конечности тяжелеют, когда трясется весь чердак. Раздается сильный стук, и световое окно темнеет сильнее, чем должно ‒ даже во время дождя свет снаружи дома обычно достигает меня. Я хватаю очки, но к тому времени, когда вижу, там ничего нет.
Я опускаю голову обратно на подушку, колеблясь где-то между бодрствованием и сном.
«Меня зовут…»
Мои глаза распахиваются, и я оглядываю свою комнату, думая, что слышу голос. Порез на моей руке покалывает.
Нет никого. Зевая, я переворачиваюсь на бок и снова забираюсь в постель.
Что-то холодное касается моих губ. Мягко покачиваясь взад и вперед, он шепчет, как поцелуй. Я переворачиваюсь и подношу руки ко рту.
Мои губы замерзли, словно их ласкал мороз.
Я провожу по ним тыльной стороной ладони, пока они не согреются. Прищурившись, я снова осматриваю свою комнату. Здесь может быть сквозняк. Вздохнув от разочарования, я откидываюсь назад и накидываю одеяло на голову.
Я снова дрейфую на грани сна, когда ощущения возвращаются. Только на этот раз более настойчиво. Оно не просто шепчет мне поцелуем ‒ оно прижимается к моим губам, холодное, как камень.
«Меня зовут…»
Снова тот голос.
Раздраженная, я исследую, проводя губами по чему бы то ни было, изучая форму того, что меня целует, не удосуживаясь снова обыскать свою комнату. «Это просто сон. Интересный сон». Закругленный кончик жесткий. Я проверяю его длину и обнаруживаю толстый гладкий камень.
Мне приснился каменный фаллос. Я сжимаю бедра, проверяя это. Я никогда не занималась оральным сексом и не сосала член. Удивительно, насколько это чувственно.
Член настолько холодный, что мои губы не могут его согреть. И когда ощущение холода и покалывания становится знакомыми, мои губы раздвигаются, решив согреть его, согреть его своим прикосновением. Я приглашаю его в рот, поглаживаю языком, смакуя первый кусочек мороза.
Мои бедра подпрыгивают. Я задыхаюсь, когда головка вдавливается в меня, прямо на мой язык. Но когда я открываю глаза, надо мной нет ничего, кроме одеяла.
Я хватаюсь за одеяло, стягивая его с себя ‒ член оказывается невероятно длинным и толстым ‒ только он невидим, ощущается как лед, и мои пальцы едва успевают коснуться его поверхности, прежде чем немеют. Холод чувственен, пробуждая мое обычно неуловимое желание. Я опускаю пальцы под одеяло и приближаюсь к своей вагине, дергаясь под холодным контактом, который они приносят с моей чувствительной плотью.
Я провожу пальцами по клитору, пока мой рот напрягается. Мои бедра покачиваются под моей рукой, двигаясь вперед и назад, голова тоже покачивается. Я задыхаюсь, когда невидимая фигура стучит по моему горлу, заставляя меня отступить. Так холодно. Тепло моего рта ничего не меняет.
Как эскимо, которое не тает.
Что я делаю? В замешательстве я делаю паузу.
«Меня зовут…»
Этот голос… Он у меня в голове.
Я гонюсь за своим освобождением с безрассудной самоотдачей, уверенная, что я одна.
Я стону и трясусь, скулю и дрожу, когда холодный стержень входит и выходит из меня. Я сосу и сосу, отчаянно пытаясь согреть его, в ярости от этого. Если я смогу… я смогу добиться всего.
В отчаянии пытаясь достичь своей цели, я стремлюсь к оргазму, и когда мое тело охватывает внезапная дрожь, наступает кульминация. Я дергаюсь и пульсирую, удовольствие струится вместе с ослаблением давления. Я укладываюсь обратно на постель, мои ноги путаются в одеялах.
Подняв голову с подушки, холодный как камень фаллос выпадает изо рта.
«Меня зовут Зуриэль».
Я снова открываю глаза.
Рядом со мной большая тень, склонившаяся над моей кроватью. Я быстро моргаю, и оно не исчезает. Мой рот закрывается, я поправляю очки и сажусь.
Я не мечтала о какой-то статуе ‒ я орально ублажала музейную горгулью.
Он напряжен, его поза все еще похожа на позицию стража, находящегося в середине удара, за исключением того, что у него никогда раньше не было члена. Его пах всегда был гладким… Мои глаза расширяются от восхищения. Его член толстый и прямой, сильно выступающий из его тела. Он бросает на меня грозную тень.
Я щурюсь. От него поднимается пар. Не пар, а холодный пар. Туман. Он медленно наполняет воздух между нами, мягкий, серый и кристаллический. Когда он касается моей кожи, она покалывает.
Я втягиваю пар, мой рот и нос наполняются им.
‒ Зуриэль, ‒ задыхаюсь я.
Его имя.
Знание устойчиво, твердо, как факт. Меня нервирует то, что эта информация не похожа на то, что я придумала. Я снова шепчу его имя, наблюдая, как туман плывет по моей комнате.
‒ Зуриэль.
Удар молнии, и его член дергается.
Мой взгляд скользит по его мускулистому телу, останавливаясь на крыльях, похожих на крылья летучей мыши, и глубоко огрызающихся чертах лица. Я замечаю в его выражении обычную жажду крови, но теперь его глаза широко раскрыты, шокированы и лихорадочно горят.
Глядя на меня.
Я беспокойно ерзаю, не в силах отвести взгляд.
Мои соски выступают наружу, а тело сжимается. Садясь, стоя на коленях, подтянув ноги под себя, я остаюсь в ловушке.
Сколько бы мы ни смотрели друг на друга, я не могу решить, сон это или нет.
Зуриэль.
Глава 3
Ку-ка-ре-ку!
Саммер
Я просыпаюсь от солнечного света, проникающего в потолочное окно. Сонная, я понимаю, что кровать рядом со мной, а я лежу на полу, завернувшись в одеяло вокруг своего обнаженного тела.
Моих очков нет на тумбочке, и я с облегчением обнаруживаю их небрежно брошенными в сторону. Моя шея и спина болят и раздражаются от сна на деревянном полу. Зажмурив глаза, я впиваюсь пальцами в окоченевшие суставы.
Здорово. День начинается чудесно. Я стону, сильнее вжимая пальцы в трапецию.
