Восторг гаргульи (ЛП) - Лукас Наоми
Удовлетворенный, я отпускаю ее. Саммер, спотыкаясь и теряя равновесие, отходит в угол своей комнаты, а затем поворачивается и берет в руки массивную деревянную палку. Она размахивает ею.
Мне сразу же не хватает ее мягкости, ее тепла. Я сгибаю пальцы, опускаю руки и сжимаю их по бокам.
‒ Эта палка не причинит мне вреда, ‒ говорю я с весельем.
Она крепче сжимает ее. Ее волосы дико рассыпались вокруг нее. Ее красота привлекает мое внимание.
‒ Ты... Ты...
Она так дрожит, что не может вымолвить ни слова. Ее взгляд блуждает по моей фигуре.
‒ Тот, кто может защитить тебя...
‒ Горгулья из музея.
‒ И это тоже, ‒ соглашаюсь я, заправляя крылья внутрь.
‒ Как?
Ее взгляд останавливается на них и возвращается к моему лицу. У нее голубые глаза. Голубые, как летнее небо. Она дико моргает, поправляя очки с толстыми стеклами, которые носит. Я не хочу ничего, кроме как сорвать их с ее лица и раздавить в руке.
‒ Как это возможно? Как ты говоришь? Ты живой?
Я склоняю голову набок.
‒ Ты призвала меня. Ты пролила на меня кровь, а потом разбудила меня позвав по имени. Разве ты этого не знаешь?
Кажется, она удивлена. Никто никогда не пытался вызвать меня, не осознавая риска. Теперь кажется, что Саммер сделала это случайно.
Когда Саммер сглатывает, ее горло покачивается, привлекая мой взгляд к ее длинной шее. Она трепещет, как крылья бабочки, привлекая мое внимание. Она нежная, как и все остальное. Моя рука могла бы легко обхватить ее.
Летучие мыши едят бабочек. И если я и похож на какое-либо существо в этом мире, то это летучая мышь. Они окружают меня даже сейчас.
Продолжая указывать своей палкой, она смотрит на свою руку, где есть небольшой порез, который заживает.
‒ Я ничего подобного не делала.
‒ Ты это сделала, иначе меня бы здесь не было.
Легко ложно обвинить ее в этой встрече, и я наслаждаюсь удивлением и любопытством в ее взгляде. Мне нужно узнать, как она отреагирует ‒ действительно ли она так прекрасна, как казалась из глубины моего темного сна, или она пешка Эдрайола?
Я подозреваю, что это не так.
Возможно, когда-нибудь я признаю свою роль в нашей связи. Правда, которой мне до сих пор стыдно.
После того, как монастырь был разрушен, я дал обещание: в этом больше не будут участвовать люди.
Это было обещание, которое я не смог сдержать. Не с ее кровью на моем крыле, а с возможностью сблизиться с ней. Я хотел, чтобы она разбудила меня. Это было опрометчиво, эгоистично… Я не сопротивлялся связи с ней. Любопытство, ‒ еще одна новая эмоция, ‒ одолело меня.
Я не должен так себя чувствовать ‒ опасно испытывать привязанность к человеку, ‒ но после всех этих столетий я превзошел намерения моих ангельских создателей.
Саммер дрожит.
‒ Я всего лишь служащий. Я руковожу музеем, когда Хопкинса нет. Ты ошибаешься. Ты, должно быть, ошибаешься.
Я хмурюсь, и она напрягается, прижимая палку ближе к груди. Ее пульс учащается.
‒ Ты сказала мое имя.
‒ Ты ошибаешься. Я тебя не знаю. Ты должен быть за прилавком, ‒ заявляет она как бы про себя, опустив взгляд. ‒ Пожалуйста, позволь мне уйти. Я никому об этом не расскажу, обещаю. Т-ты можешь вернуться к тому, что делал, и я забуду, что это вообще произошло.
‒ Я не ошибаюсь, женщина. Теперь мы связаны, хочешь ты этого или нет. Нет пути назад. Разве ты не чувствуешь этого? Нашу связь? Потому что я могу, глубоко.
Вкусно. Коварно... Я рассматриваю ее стройную фигуру, одержимость забивает мне горло.
Одержимость?
Грохот вырвался из моего горла. Одержимость ‒ это дело демона.
Я замираю, размышляя об этом, ошеломленный эмоциями. Я никогда не чувствовал себя собственником ни в чем, кроме своего имени. Чувствовать такое к ней?
Саммер качает головой.
‒ Нет. Я ничего не чувствую.
«Ничего!» Когда я рискую всем.
Я делаю шаг ближе, и она съеживается в углу.
‒ Ты отказываешь мне? Тогда как сама позвала меня ранее? ‒ спрашиваю я, делая еще несколько шагов и приближаясь к ней. ‒ Прошепчи это. Повтори это, только один раз.
«Заставь меня дрожать, маленькая женщина». Мне трудно держать дистанцию. Я хочу изучить ее, окутать своими крыльями и вдыхать ее. Я бесконечно мечтал о встрече с ней. Мне нужно понять, почему у меня образовался член, это спаривающиеся гениталии ее вида.
‒ Скажи мое имя.
‒ Пожалуйста… я его не знаю, ‒ умоляет она.
Она делает свое тело как можно меньше, ее губы раздвигаются и закрываются. Ее лицо стало пепельным, ее глаза, большие, как луны, смотрят на мое лицо.
‒ Знаешь.
Она качает головой, рассыпая светлые волны по плечам.
‒ Скажи его, ‒ приказываю я.
Саммер глотает. Ее глаза закрываются.
‒ Скажи!
‒ Зуриэль!
Мое имя разлетается наружу, наполненное наследием и потусторонней магией. Оно расцветает незаметно, укрепляя нити между нами.
Я делаю глубокий вдох, вдыхая запах персиков, и мое тело расслабляется.
Никакой ошибки не произошло.
Мир не может длиться долго. Столь же быстро вспыхивает напряжение, яростно прорывающееся сквозь меня, как ужасное знание нагревает меня изнутри, воспламеняя мою жесткую кожу: я должен покончить с ней сейчас и обеспечить дальнейшую безопасность этого мира.
Вот только я не могу.
Закрывая глаза, я стискиваю зубы.
«Я могу обеспечить ее безопасность». Есть способы.
Я могу дать ей силу, наполнить ее.
‒ Послушай меня внимательно, Саммер…
Хоть я и не чувствую поблизости своего демона, я знаю, что он недалеко.
‒ Никогда больше не произноси мое имя вслух. Никогда не шепчи это в темноту, не ощущай вкуса на языке. Это священно. Мое имя ‒ это не просто прозвище, ‒ это весь я. Многие стремились узнать его, и они ищут его до сих пор хотя бы для того, чтобы ухватиться за власть, которой им не позволено обладать. Есть тот, кому нужно мое имя, чтобы быть свободным. Тот, кто сделает все, чтобы получить это. Он причинит тебе боль, если ты доберешься до меня. Он никогда не должен узнать, ‒ предупреждаю я. ‒ Ты никогда не должна никому рассказывать обо мне. Это для твоей безопасности.
Она не откладывает палку, хотя я вижу, что она слушает, улавливая каждое мое слово.
Ее брови хмурятся.
‒ Я не понимаю.
‒ Обещай мне, что не будешь делиться тем, что узнала, с другими.
‒ Я...
‒ Обещай мне!
Саммер дергается.
‒ Я обещаю. Обещаю!
Я делаю шаг назад, давая ей немного пространства.
‒ Хорошо.
Она с любопытством наблюдает за мной, отстраняясь от стены.
‒ Я… я в опасности?
‒ Да.
‒ Тогда верни свое имя! Я не просила об этом. Сотри это из моей памяти!
‒ Что сделано, то сделано, ‒ рычу я, обиженный тем, что она хочет так скоро меня забыть.
По комнате разносится звон, пугая нас обоих. Я поворачиваюсь, расправляя крылья в защитную арку и обнажая клыки.
Звук поднимается от Саммер. Я выпрямляюсь, когда она достает из кармана шумную вещь ‒ устройство связи, сотовый телефон.
Глава 8
Непоколебимая горгулья
Саммер
Моя рука дрожит, когда я проверяю телефон. Это папа. Взглянув на горгулью, наши взгляды соединяются. Он не останавливает меня, когда я отвечаю на звонок, мое сердце колотится в груди.
‒ Саммер, как дела дома? ‒ спрашивает он.
Я в ужасе. Я охвачена трепетом. В моей комнате находится настоящая горгулья, та самая горгулья, которая должна была бы агрессивно присесть за прилавком в музее. Та самая горгулья, которую я видела тысячу раз за свою жизнь.
Теперь он в моей комнате, и он… живой.
‒ Все в порядке.
Все не в порядке. Совсем не хорошо!
‒ Хорошо, потому что нам с мамой нужно, чтобы ты нас забрала. Какой-то придурок в больнице порезал кучу автомобильных покрышек, и наши тоже. Этот город катится в ад.
